Феофан Затворник, святитель. НАПОМИНАНИЕ ВСЕЧЕСТНЫМ ИНОКИНЯМ О ТОМ, ЧЕГО ТРЕБУЕТ ОТ НИХ ИНОЧЕСТВО
1. О хранении обета
Обеты Богу непременно должны быть выполнены. Обеты всех христиан и иноческие. Порядок иноческой жизни. Созидание духа монашеской жизни
Слышасте, яко речено бысть древним: не во лжу кленешися, воздаси же Господеви клятвы твоя (Мф. 5,33). Так Господь и Спаситель наш, Иисус Христос, между другими наставлениями сказал к народу, собравшемуся окрест Его от всея Иудеи и Иерусалима и помория Тирска и Сидонска. Смысл сего изречения такой: что с клятвою обещано Богу, то непременно должно быть выполнено. Как будто нарочно пришлось ныне Евангелие, начинающееся сими словами, чтоб мне, в первый мой приход к вам, сестры, дать повод напомнить вам, а с вами и себе, о данных нами обетах. Ибо и все христиане дают Богу обеты в таинстве крещения, а вступающие в иночество к тем, общим для всех, обетам прилагают еще новые, лежащие исключительно на них одних.
Вы знаете, сестры, какие это обеты, – вы гласно повторяли их пред лицом Церкви – вслух всех христиан, монашествующих и не монашествующих,– и слышали притом увещание от отца своего. Хороши обещания; но помните, что Господь воздаст вам не по тому, что вы обещали, а по тому, что успеете сделать. Привожу вам на память это слово не потому, чтоб думал, что вы нерадите о данном Богу слове, и чтоб належала нужда говорить вам: делайте же то и то. Нет, я уверен, что вы делаете и трудитесь – всякая по силе своей. С своей стороны, призывая благословение Божие на труды ваши, одного желаю: продолжайте, как начали, не ослабевайте, помня, что конец венчает дело и что только претерпевый до конца, той спасется (Мф. 24, 13). Как искусно прядущая ровную ведет нить, сколько бы ни пряла, так ровно надо вести нить ревности об иноческом житии с той минуты, как переступили вы порог в обитель, до той, когда перейдете за двери гроба. Неослабевающая ревность много значит, если не все. Видали ль вы многосложные машины, которые приводятся в движение парами? Там бывает так, что когда есть пары – машина в движении, и чем больше паров, тем сильнее движение. Ослабеют пары, ослабеет и движение, прекратятся – прекратится и движение. Что пары в машине, то ревность в жизни богоугодной. Когда есть ревность, все дела идут стройно, всякий труд не в труд; не станет ее – не станет ни сил, ни труда, ни порядка, – все приходит в расстройство.
Так не ослабевайте в трудах иноческого жития! Сами шевелите и тревожьте душу свою, чтоб не предалась дреманию и не дала врагу случая посмеяться над вами. Все делайте, чтоб не ослабела сия крепость духа, ибо в ней вся сила.
Именно: чаще поминайте о первом воодушевлении, с каким вы, оставя свое семейство, родство, надежды свои, пришли сюда. Помните, как горела тогда душа наша, как помышляли вы, что, вступив в обитель, будете только молиться и в келлии и в церкви, только заниматься богомыслием, душеспасительными беседами или чтением духовных книг, что будете жить в уединении, не вдаваться в суетливость, быть в мире со всеми, в беспрекословном послушании настоятельнице и старицам. Конечно, искренно было такое желание ваше. Приводите же чаще себе на память сие первое воодушевление, и оно будет обновляться в вас и теперь, подобно тому, как освежаете воздух в комнатах чрез впущение туда нового воздуха совне.
К сему возбудительному помышлению присоедините другое: обновите в памяти вашей как можно более примеров ревности, представляемых в житиях святых. Читайте Четь-Минею и собирайте в памяти, как неутомимо трудились святые Божии, мужи и жены, не жалея ни сил, ни даже живота. А потом во всякую свободную минуту поминайте Евдокию, Пелагею, Синклитикию, Сарру, Феодору, Евфросинию Египетскую, Марию Египетскую, Евпраксию, Февронию, Евфросинию Суздальскую и Полоцкую и других, со всеми трудами их неутомимого подвижничества. Не праздно о сем помышляйте, а прилагайте к тому обязательное убеждение, что и вам всем должно быть таковыми же, какими явили себя те ублажаемые девы, и каждое такое помышление будет остен, бодущий и подгоняющий. Как на перегонках бег одного возбуждает напряжение в другом или как вы сами, работая вместе, друг перед дружкою заботитесь не отстать, так будут разжигать ревность вашу помышления о великих трудах, ревностно подъятых святыми подвижницами.
А между вами разве нет ревностных, так ревностных, чтоб их ревность была более заметна среди всех? Но и без того одна другую подгоняйте советами и примерами. О чем идут беседы у вас, когда бываете вместе? Не говорите ни о чем, кроме главного вашего дела, на которое выступили вы. Как торгующие, встречаясь друг с другом, толкуют все о том, как лучше и успешнее вести торг, так и вы, сходясь, не позволяйте себе пустых речей, а всячески склоняйте беседу на главное – на то, как вам быть, как кончить начатое, как бы не поткнуться и не стать посмешищем врагу. Замечаете ли, как одно слово рождает ряд других слов, каждое же слово – ряд мыслей; ряды мыслей переходят в ряды начинаний и дел добрых или худых. Кто о пустом говорит, у того пусто в голове и сердце, пусто и в жизни… Кто говорит о добром, тот все более и более разгорается на добро и богатится им.
Если, таким образом, сохраняя первое воодушевление, вы будете подогревать его то примерами древних подвижниц, то взаимным одна другой понуждением, можно надеяться, что не ослабеет ревность ваша. Но не забудьте, что – что бы вы ни делали для охранения в себе сего живого духа ревности, все будет ни к чему, если в порядке жизни вашей – разумею частную келейную и общую монастырскую – есть что-либо такое, что прямо может погашать сию ревность. Заведите же у себя такой порядок, чтоб знать только церковь да келлию (или общее послушание), и в келлии – рукоделие, чтение и молитву. Переходите от одного из сих дел к другому и не позволяйте себе развлекаться ни чем сторонним. Старшие пусть руководят в сем младших. Сами на все изберите удобнейшие часы и способ исполнения. Паче же всего бегайте развлечений внешних и блуждания помыслами внутреннего. Остерегайтесь от пересудов, блюдите мир между собою, взаимное предпочтение и послушание без ропотливости. Как нельзя натопить комнаты, когда окна и дверь отворены, как нельзя развесть огня, когда дрова сыры или нарочно поливаются водою, так нельзя сохранить неугасимым в себе огня ревности, если в порядке жизни допускается что-либо противоположное сему.
За всем же тем не выпускайте из мысли – конец, к которому приводит ревностное и нерадивое житие. Поминайте притчу о мудрых и юродивых девах и ставьте себя в то расположение, какое должны были испытывать те и другие. Одни приняты в чертог Женихом, а другие слышат от Него: не вем вас (Мф. 25, 12). Станьте мысленно у сего чертога и воображайте, что должно произойти с вами, если услышите – не вем вас! И тем раздражайте дух свой. Что сеет кто, то и пожнет. Что родит поле, когда бразды его не орошены п?том? Терние и волчцы, которых участь – пожжение. Помните, как один сын докучал все матери своей: «Иду спасаться, в монастырь хочу, пусти». Сколько та ни уговаривала его: «Подожди, вот умру, тогда пойдешь», и слушать не хотел – ушел. Но когда пришел туда, подумал, верно, что уже все сделал тем одним, что вступил в обитель спасаемых, и предался беспечности: много спал, ленив был на послушание, да и в церковь ходил редко. Что ни говорили ему, он, как глухой, ничего не слышал. Но Господь, не хотящий смерти грешника, вот как извлек его из усыпления. Мать его, жившая по-мирски, по-светски, со всеми удобствами, во всех утехах, какие представляются обычаями мира, умерла и прияла жребий по роду жития своего. Заболел и сын, нерадивый инок, и приблизился к концу. Братия, окружая одр его, проливали слезы, зная, как жил он, и усердно молили Господа помиловать его. Тот скоро забылся и отошел. Совсем уже приготовили его к похоронам, как он очнулся. Братия с радостию бросились было к нему, но он бил себя только в перси и горько плакал. Сколько ни спрашивали его: «Скажи нам – что такое, что такое», он не мог произнести ни одного слова от сильной скорби, снедавшей душу его. Успокоившись, наконец, вот что он рассказал им: «Когда душа моя приблизилась к исходу, взору моему открылся другой мир; я видел, как Ангелы отступили от меня и приступили злые – истязательиые духи. Ужаса того описать вам не могу. Взяли они меня и понесли местами мрака непроницаемого, с криком, смехом и ругательствами. Долго мчались мы все вниз. Вот почуялся запах серы и смрада, послышался шум, все слышнее и слышнее, доносились уже стоны и вопли отчаяния. Я замирал от ужаса. Но вот и двери – жерло ада! Уж распахнули, чтоб бросить меня, как кто-то прилетел стремительно и остановил исполнителей казни. Я стал. Открылись очи мои, и я увидел безграничное море огня, в котором битком набиты осужденные, и едва переводил дух. Вдруг показалась из огня мать моя и говорит: «И ты сюда, сын?! Как же ты покоя мне не давал, говоря: иду спасаться, иду спасаться! Так-то спасался ты?!» С сим словом один брызг от огня геенского пал мне на руку. Сотряслись все составы существа моего, и я очнулся. Опомниться не могу от того трепета и ужаса, какой испытала душа моя». С тех пор брат сей прожил еще двенадцать лет, оплакивая прежнюю свою нерадивую жизнь, и потом в мире, благонадежно, отошел ко Господу.
Помните это, сестры, возгревайте тем в себе дух ревности. Конец нерадивых и беспечных – один. Но не всем Господь подает такое потрясающее вразумление, как помянутому брату, а один пример или случай приводя в известность, хочет, чтоб все им вразумлялись и возбуждались. То, что вы оставили мир, – хорошо и ценно пред Господом. Но попекитесь в совершенстве и окончить дело сие. Вот, посмотрите, что проповедуется в нынешнем Апостоле! Не тот, говорится там, настоящий иудей, который внешно к иудейскому народу принадлежит, но тот иудей, кто внутренно таков по настроению духа (Рим. 2, 28-29). То же и к нам можно сказать. Кто в стенах монастырских, то не следует из того заключать, что тот уже и монах… Нет, надо еще созидать в себе и дух монашеской жизни. О сем поревнуйте. Аминь.
27 мая 1860 г.
В Софийском Усманском женском монастыре Тамбовской губернии
2. Предуказания иноческой жизни в жизни святого Предтечи
Все пустынники шли по следам Предтечи. Желание мироотречной жизни – избрание Божие и начало иночества. Иночество – дело небесного происхождения
Как пристойно в пустынной обители быть празднику в честь святого пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна! Ибо святой Предтеча был первый пустыни житель по Рождестве Христовом. Все последующие пустынники шли уж по его следам, его примером воодушевляясь и его правилам подражая. Потому вникать в черты жизни Предтечи Господня Иоанна должно всем, оставляющим мир, чтоб по ним направлять течение свое. Приидите же, сестры, поучимся мироотречному житию у Предтечи Господня. Вы знаете, почему на это есть более побуждений у вас, чем у других.
Ныне воспоминается рождество святого Иоанна, Крестителя Господня – начало его жизни. На него и обратите наиболее внимание ваше. Ибо как в семени видится предначертание всего растения, так рождество Предтечи есть полное начертание того, что бывает со всяким, начинающим иночествовать.
Смотрите. Думал ли кто, что от престарелых и бездетных Захарии и Елисаветы родится дитя? Но вот, никому не ведомо как, зачинается плод у заматоревшей, зреет, и выходит на свет Иоанн, соименник благодати. Так, никому не ведомо, в тайне сердца зачинается, зреет и укрепляется желание мироотречной жизни. Ибо Дух, идежехощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет (Ин. 3, 8), так бывает и со всяким оставляющим мир. Мысль о сем, как искра, падает в душу сокровенно, хотя среди видимых дел благочестия, как Ангел благовестник. Несмотря на то, что человеческие соображения непрестанно восстают против нее с недоумениями: как это будет? есть ли возможность сбыться сему? – она все крепнет и крепнет, собирая вокруг себя все доброе, пока, исполнив все существо, начнет проторгаться и в слово, и в дела, и в обычаи и придет въявь всем, и всеми наречется благодатным делом. В этом – избрание Божие, Божие мановение, указание на начало иночества. Кто так начинает, с тем Господь, и того не собьют с пути никакие неприятности. Кто начинает по другим расчетам – тот падет, как падает бессочный лист с дерева.
Смотрите далее, какими светлыми знамениями окружено рождество Предтечи Господня! Явление Ангела, немота Захарии. взыграние младенца во чреве, имя необычное и необыкновенным образом данное, пророчество отца о сыне рожденном. Своего рода знамениями бывает окружено и всякое начало иночествования. Начинающие знают то. Не одно желание увлекает, хоть оно корень всего. Бывают другие соприкосновенности, в которых ясно бывает видим перст Божий и которые потом служат опорою благонадежия на совершение начинаемого или начатого, уверяя, что начный и совершит (Флп. 1,6). Что именно бывает, того описывать нельзя. У всякого бывает ему одному ведомое и для него одного, большею частию, необыкновенное. Сим дается удостоверение, что иночество – и в начале, и в совершении – есть дело небесного происхождения, и инок – чудное благодатное явление на земле, хотя на вид он уничижен, и даже чем уничиженнее, тем благодатнее.
Только что кончились дивные знамения вокруг колыбели Иоанна, – начались гонения. Неведомо как спасен он от меча избивавших младенцев, но, верно, не без особенной Божией помощи. Неприятностями же бывает окружено и всякое начало иноческой жизни. У одного их больше, у другого меньше, у одного они более внутренние, у другого более внешние. Но у всякого есть и всякому тяжелы в соответственной мере. Надобно разорвать прежние связи, надобно отречься от прежних обычаев и стать в противоречие с ними; надобно бывает преодолеть не одну волю, бороться с целым семейством, а иногда с целым родством; надо выжидать время, томясь неудержимостию желания поскорее оставить все; для иных путь до обители и самый вход в нее сопряжен бывает с большими затруднениями; а о том и говорить нечего, что мир не любит отрекающихся от него и явно и тайно теснит их. Все сие в порядке дел Божиих и не есть знак неблаговоления Божия, а поприще испытания и укрепления воли на первых порах для последующего благонадежнейшего течения. Может быть, ни одного еще прямого инока не было, которому бы легко досталось иночество! Но да не унывает начинающий. Чем тяжелее бывает вначале, тем тверже инок после.
После Иродова гонения святой Иоанн остался в пустыне и там был воспитываем чудным образом. Как? Единому Богу то ведомо. Но конец показал, как плодоносна была для него пустынная жизнь. Это образ вступления в обитель отрекшихся мира.
С созревшим желанием посвятить себя единому Господу, преодолев все препятствия и со стороны мира, и со стороны иногда самой обители, укрывается, наконец, в стенах ее душа, жаждавшая покоя в Боге, и поет с пророком: се удалихся бегая и водворихся в пустыни, чая Бога спасающаго мя (Пс. 54, 8-9). Мир не знает, что бывает с укрывшимся в обитель. Для него здесь сухая безжизненная пустынь. Оно и точно так есть, но только для плоти, а не для духа. Тут вполне исполняются апостольские слова: аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни (2 Кор. 4, 16). Для сего внутреннего нет плодороднее и орошеннее почвы, как иноческая обитель. Сколько здесь потоков сладостей, коими напаяется душа! И слово Божие, и богослужение повседневное, и чтение, пощение, руководство старших, Божие вразумление, тайные и явные предостережения, беспрепятственное в молитве пребывание, от коей всякое благо и все преспеяние. Много, конечно, неровностей бывает и здесь, но будь только здраво благое намерение – Господу послужить и обители, – все, наконец, уравнивается и конец увенчавает дело явлением в совершенстве начатого и преднамеренного… Далее не пойдем в сличениях. Ибо не всем свойственно то, что было далее со святым Иоанном. Разумею то, что он вызван был из пустыни на служение спасению рода человеческого. И из обителей многих берут на служение благу людей; но то особенное устроение Божие, а не цель иночества. Что всем надо иметь в мысли и сердце – это доброе пребывание в обители по всем правилам иноческого поведения и иноческого подвижничества. Это только и хотел я напомнить вам, сестры.
В обстоятельствах рождения Предтечи Господня я указывал вам, как зачинается иноческая жизнь почти всякого отрекающегося от мира. Многие из вас, может быть, видят в сем общее очертание своей собственной жизни. Но не для праздных помышлений я желал навесть вашу мысль на сие, а чтоб каждая из вас в обстоятельствах начала своего иночествования находила сильнейшее побужение к доброму иночествованию. Помните, как зашло на душу вашу первое желание иночества, как оно было тепло, как часто и сладко питало душу. То Господь налагал на вас Свою благословляющую руку. Смотрите же, не уничижите Божиих от вас ожиданий и добрым иночествованием покажите себя достойными Его избрания. Помните, какие Господь подавал вам указания и на то, чтоб оставить мир и чтобы избрать эту именно, а не другую обитель. Смотрите же, не колеблитесь сомнением, будто избранное вами избрано не по Богу, и не малодушествуйте, когда оказывается, что Господь будто отвратил лице Свое от вас. Помните, сколько трудов употреблено вначале, чтоб вступить в обитель, и сколько преодолено препятствий. Смотрите же, не сделайте бесплодными сии труды, достигнув уже того, чего искали, и не слагайте орудий брани. В обители они еще нужнее. Здесь вы имеете все к успешному иночествованию. Но само иночествование не дается даром. Сколько оно требует потов и болезней, и внутренних и внешних! – Вы знаете то. Но верно знаете и утешения, перепадающие на долю тружениц, и ясно видите конец, к чему все приведет. Не ослабевайте же, Бог не забудет и вашего труда, как не забывал других, трудившихся славы ради имени Его. У вас еще так свежи воспоминания о полагавших начало иноческому здесь пребыванию, еще так близко преемство духа их. Не угашайте же, а еще более воспламеняйте огнь сей, возбуждая себя примером их. В том преимущество ваше, что имеете таких руководителей. Но благо вам только тогда, когда последуете и стезям их. О сем и молим Господа, да благословит Он вас в трудах ваших, молитвами святого пророка, Предтечи и Крестителя Своего Иоанна. Аминь.
24 июня 1861 г.
В Сезеновской женской обители Тамбовской губернии
3. Черты иноческой жизни в жизни великомученицы Екатерины
Уневещение Богу. Таинственное сочетание с Господом. Побеждение страстей есть мученичество духовное. Шествие тесным путем
Празднующим в честь святой Екатерины всего приличнее заняться чертами жизни великомученицы. Нам же с вами, сестры, тем более это прилично, что жизнь святой Екатерины есть в главных чертах полное изображение иноческого жития. Я не делаю в сем применении никакой натяжки. – Смотрите сами. Вот пред вами икона святой Екатерины! Она стоит на коленях пред Божиею Материю, держащею на руках Младенца-Спасителя, Который подает святой Екатерине обручальное кольцо. Это главный момент в жизни святой – уневещение Господу. Но ему, как вам известно, предшествовало желание и искание лучшего, а последовало за ним мученичество. Желание лучшего привело великомученицу к Господу. Сочетавшись с Господом, она введена в подвиг мученичества и увенчана венцом Его. Вот главные черты в жизни святой Екатерины. Те же главные моменты и в вашей жизни, если вы проходите ее, как следует.
Святая великомученица была высокого рода, богата, умна и образованна. Обладая большими дарованиями, она не находила себе удовлетворения во всем окружающем и решительно отказалась от обычных тогда порядков жизни. Другой, высший образ совершенства носился в ее душе, и она готова была бы сочетаться с тем, кто бы обладал им. Пути истины она тогда не знала. Господь послал ей руководителя, и Он указал ей Того, Кто всех краше и всех знатнее. Узнав Его, она решилась Ему посвятить все дни своей жизни, и за это уневещена Им.
Уневещение Господу – за решимость служить Ему единому, а решимость от уверенности, что все возможно,– лучшее и совершенное, чем обладать захотел бы кто, он может найти только в едином Господе – Спасителе. В Нем не только удовлетворяются все высшие потребности духа нашего, но приобретается, сверх того, то, что и на мысль не восходило искавшему.
Не эта ли уверенность и у вас, сестры, была первым толчком к тому, чтобы все оставить и предать себя Господу. По крайней мере, так быть должно было. Разница у вас та, что тогда как святая Екатерина, сознав неудовлетворительность окружавших ее порядков жизни, должна была еще искать, где же лучшие порядки и в ком найти удовлетворение, вы, почувствовав жажду лучшего, наперед знали, что утолить сию жажду можно только в Господе, Который всех зовет: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет! (Ин.7,37) Потому вместе с тем, как росло охлаждение к окружающему, росло и возжелание Господа. Лик Его пресветлый печатлелся в сердце вашем, и глубже и глубже возгревалась любовь к Нему, пока, наконец, вы, оставив все, потекли вслед Его. Ваша решимость единому Господу принадлежать всем существом своим есть тáинственное сочетание с Господом. Господь не давал, может быть, видимого удостоверения, что Он приемлет вас и сочетавается с вами, тем не менее, однако ж, несомненно истинно, что вы уневещены Ему одному и Его одного состоите невестами.
Не похвальное, однако ж, пишу я вам здесь слово, сестры. Нет, – я хочу навесть вашу мысль на то, что необходимо должно было происходить в вас пред вступлением и в час вступления в восприятый вами образ жизни, для того, чтоб воспоминанием сим возгреть снова первый жар и сказать вам: каковы были вы вначале, таковыми будьте и всегда. Зарождается в сердце новый поворот чувств не затем, чтоб, начавшись, угаснуть, но чтоб, начавшись, служить потом возбудителем во все течение жизни. Если угаснет в вас то, что было вначале, то вы уже не то, чем вам быть должно! Внешний образ тот же, а внутренний уже не тот. Я хочу сказать, что недовольство обычным течением жизни, желание лучшего, уверенность, что все лучшее можно приобрести только в Господе, глубокая теплая любовь к Нему, решимость Ему единому служить и готовность все принесть в жертву Ему, для благоугождения Ему должны составлять характеристику жизни вашей, дух, постоянно ее оживляющий и движущий. Это то же, что движение соков в дереве и биение сердца в человеке. В ком погасли сии чувства, в том нет жизни. Имя носит, что жив, а на деле мертв есть.
Если все сие в вас есть, то вы перенесли на свою жизнь две черты из жизни великомученицы Екатерины – желание лучшего и сочетание с Господом.
Далее у святой Екатерины следовало мученичество. У вас же чему следует быть? Тоже своего рода мученичеству, и мученичество сие должно было начаться с той минуты, как в сердце вашем созрела решимость посвятить себя Господу. Ведь мучеников за что мучили? – За то, что, уверовав в Господа и сочетавшись с Ним, они не хотели поклоняться ложным богам. Ложные же боги были духи страстей и порочных дел. Потому кто не покоряется страстям и порочным пожеланиям, тот то же делает, что и отказывающийся поклоняться идолам. Отказавшийся поклоняться идолам подвергаем был мучениям внешним, а кто отказывается от удовлетворения страстей, тот сам себя поражает и свое сердце заставляет страдать, пока не утихнут в нем страсти. Побеждение страстей есть самопроизвольное мученичество духовное, невидимо в сердце совершаемое, но тем не менее, однако ж, сильно чувствуемое. Когда давали вы обет служить Господу, что обещали вы? Обещали совлещись ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных, и облещись в новаго, созданнаго по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4, 22, 24). Ветхий человек весь слагается из страстей. Совлекаться его значит побеждать страсти. Если побеждение страстей есть мученичество духовное, стало, вы определили себя на мученичество. Что действительно это так есть, вы, верно, знаете по опыту. Не столько внешние труды и подвиги болезненны, сколько умиротворение помыслов, погашение страстей, отревание соблазнов. Если такие движения могут возникать поминутно, то вы поминутно в труде, в язвах и озлоблениях.
Справедливо инока изображают распятым на кресте, со всех сторон поражаемым копьями и стрелами, или человеком, идущим по остриям и колчам, среди раздирающего тело терна колючего. Но много болезней – много и наград. Тот, Кому обручены вы, видит ваши подвиги, радуется им и обрадывает сердце ваше. Чем больше скорбей, тем более бывает утешений, хотя тоже сквозь болезни, пока не умиротворится все, и внутреннее и внешнее.
Это венец всего, которого редкий удостоивается в сей жизни. Навожу все сие на память вам не затем, чтоб устрашить, ибо вы уже на сем пути, и хотя и нехотя должны встречать все, неизбежное на нем, но затем, чтоб, если вам покойно со всех сторон, вы озаботились распознать, хорошо ли это и на том ли вы пути? Знайте, что покой и довольство есть или верх совершенства, или состояние крайнего падения, в котором погасают все духовные стремления и требования. Как первое состояние есть полнота жизни, так последнее есть смерть духовная. Состояние же идущих к совершенству есть состояние борьбы, напряженной, притрудной и болезненной. Это шествие тесным путем. По сим признакам судите, где вы? Желается, конечно, чтоб все были на стороне доброй; но не у всех есть разум. Господь да умудрит вас во спасение. Аминь.
24 ноября 1861 г.
В Тамбовском женском монастыре
4. Главное дело иночества – очищение сердца от страстей
Порядок монашествования совершается внутри. Общий путь спасения. Иночество – непрерывный подвиг в искоренении страстей
Благодарение Господу. – Вот и еще на древе вашей обители показались завязи, еще на поле, вами возделываемом, прозябли благонадежные ростки и возникли из-под земли, еще новые невесты приводятся и обручаются Жениху. Благодарение Господу!
Но не надо забывать, что не в числе дело, а в силе. Помните, сколько народа собралось к Гедеону, и, однако ж, по знаку, указанному Богом, из них только триста оказались благонадежными воинами. Прочие, увеличивая число, не придавали силы и только мешали бы производству брани, почему отосланы восвояси.
Привожу это на память вам не для того, чтобы ослабить желание вступить в обитель или отбить охоту принимать в нее желающих, но чтобы и во вступивших уже и в желающих еще вступить – раздражить большее рвение явить себя достойными предначинаемого и предначатого. Ибо хотя не в числе дело, но, конечно, чем больше хороших, тем лучше.
Не думаю, чтоб какая-нибудь из вас, вступая в обитель, не имела рвения быть хорошею инокинею, но, вместе, считаю очень вероятным, что не все ревнуют, как должно, а не малая часть, может быть, тратят силы рвения своего не на то, на что должно. Отчего то и другое? Паче всего оттого, что на первый раз не уяснено, в чем дело иночества и чего должно добиваться, вступив в обитель.
Желательно, чтоб между вами как можно меньше было таких, которые о том только и заботятся, чтобы быть – сначала приукаженными, потом рясофорными, далее – монатейными. Это конец желаний, достигши которого, предаются покою и, как иного не имелось в мысли, остаются довольными своим положением. Конечно, без такого порядка нельзя быть в обители; но внешний порядок монастырской жизни не всегда есть порядок монашествования. Последний совершается внутри с трудом и потом, незримо для других, ведомо единому Богу и душе, ревнующей о своем спасении.
Чесо изыдосте в пустыню видети? (Мф. 11, 7) Так Господь спрашивал иудеев, потому что иные из них выходили к Иоанну Крестителю затем только, чтоб посмотреть, как он одет в одежду из верблюжьего волоса и опоясан ременным поясом, где он там в пустыне и что делает. А надлежало выходить затем, чтоб каяться и плакать о грехах своих. Спрошу и я вас: зачем вышли вы в пустыню сию?.. Спрошу не затем, чтоб обличить кого-либо, но по искреннему желанию, чтоб между вами не было таких, которые всю силу монашества поставляют в черной одежде и в порядке получения ее.
Дело, на которое вы решаетесь, есть дело великое и многоценное; но надо совершить его как следует. Оно все внутреннее; внешнее же в нем есть только придаток. Вся сила в очищении сердца от страстей. Вот смотрите, как.
Человек первоначально был сотворен правым, но пал и расстроился. Привзошла к нему самость и привела с собою все полчище страстей, отвлекающих от добра и влекущих в грех. Страждет человек в сем состоянии. Вот Господь и учредил на земле врачебницу – Святую Церковь со святыми таинствами. В крещении отрицаются сатаны и всех дел его, и всего служения его, и всея гордыни его, – то есть всех страстей,– и приемлют силу преодолевать их. Падшим по крещении предлежит таинство покаяния, в котором снова повторяются обеты крещения и возобновляются потерянные благодатные силы... Покаявшийся, если опять падает, опять встает тем же путем покаяния… Еще падет, и еще встает... и так до конца жизни... И это есть общий путь спасения. Затем у нас и посты с говением. Конечно, лучше бы не падать по крещении, или, падши однажды и восставши чрез покаяние, не падать снова; но страсти близ сердца, а жизнь в семействе и обществе представляет много поводов к раздражению их, – и бывает, что не устоит христианин и падает, или дважды и трижды устоит, а в четвертый и пятый раз падает. Кается, но и снова падает.
Но падать больно, пока верна совесть и живо чувство благочестия и страха Божия. Как устранить эту неприятность отчасти состоит и в нашей воле, то вот иной и разгорается духом – так устроиться в жизни, чтобы непáдательно исполнять обеты крещения и покаяния, или жить, не уязвляя более совести и не оскорбляя Бога, – в преодолении и искоренении страстей. Не надеясь успешно исполнить сие в обществе, иной удаляется, бегая, и водворяется в пустыне (Пс. 54, 8-9), то есть оставляет общество и вступает в обитель. Таким образом, вступление в иночество есть решимость жить, не поддаваясь более увлечениям страстей, а самое иночествование есть непрерывный подвиг в препобеждении страстей и искоренении их, чтобы чистыми и непорочными явиться пред лицем Бога.
Так вот ваше дело! На него и обратите все ваше внимание и устремите все силы. Устав монастырский, которого главные пункты суть постничество, послушание и молитва, доставляет вам такой порядок жизни, который не представляет пищи страстям, или при котором они могут быть не возбуждаемы. Но он не уничтожает страстности. Можно быть совершенно исправным по поведению, требуемому уставом монастырским, и быть полным страстей в сердце. Есть мирянки, в светлые платья одетые,– инокини по духу, и есть монатейные – мирянки сердцем. К сердцу надо приникнуть и смотреть, что оттуда исходит, и посекать все страстное. Борьба предлежит вам, и борьба непрестанная. К делам худым у вас мало поводов, но мысли и чувства не всегда соображаются со внешним. Их управлять, как должно,– цель ваших подвигов. Миряне борются наиболее с делами худыми, а инокини – с помыслами и похотями. Хотите спасаться – войдите внутрь себя, станьте вниманием у входа сердца и потребляйте все вражеское, выходящее и подходящее. Целые книги писаны и пишутся о том, как успеть в сем деле. Скажу вам одно… Возревнуйте о чистоте, и в сей ревности болезненно припадайте ко Господу, моляся о помощи. Уповающаго на Господа милость обыдет (Пс. 31, 10). В час нужный – не знать откуда придет вразумление и сила... Увидите то делом, и дело научит вас искусству управляться с собою. Не отвергайте и внешнего руководства, в писании и живом слове; но внутреннее сильнее и многоплоднее.
Так поживши, нелестными явитесь служительницами Богу в иночестве. В чем преуспеть да дарует вам Господь и смысл и силу. Аминь.
4 июня 1860 г.
В Сезеновской женской обители Тамбовской губернии
5. Гвозди для самораспятия
Святой Алексий, человек Божий, — образ истинного монашества. Иночество — распятие себя миру. Крестоношение возводит к совершенству
Дивно житие святого Алексия, человека Божия! Как это мог он вытерпеть и не высказаться в продолжение такого долгого времени, имея пред глазами лица, к которым горел любовию, зная, что обрадовал бы их, если б сказался, и терпя неприятности от них потому только, что они не знали, кто он? Все же он был человек — и человек живой, имеющий сердце, – и какое сердце! Душа его, верно, болела и болела не легко; но он побеждал сию боль твердою решимостию — быть верным принятому намерению, и умягчал ее сильною любовию, какою горел к Господу. В сем положении он походил на распятого на кресте, но еще не испустившего дух. Как в сем распятом легкое движение или колебание тела раздирает раны и, увеличивая боль, щемит сердце, помрачает голову, так и у него — отца ли видел он или слышал голос матери, слуги ли встречал строгий взгляд или ласку человека стороннего, забывали ль его надолго или увеличивали попечительность о нем — все сие и многое подобное не могло не терзать сердца его! Но он все терпел, все покрывал молчанием, был всегда в одинаковом покойном и немятежном состоянии — не метался туда и сюда, как отчаянный. Так терпел Господь на кресте, так терпели и все мученики.
Вот образ истинного монашества и весьма близкий пример для подражания вам, сестры обители сей! Те, кои один из престолов здешних посвятили Алексию, человеку Божию, верно, тем хотели внушить вам, чтоб, имея пред глазами пример такого терпеливца, вы подражали житию его. Ибо и вы тоже взялись распять себя миру. Пребудьте же терпеливо в сем самораспятии. Вообразите себе, что обитель ваша то же, что каютка Алексия, человека Божия, а город пред лицом вашим есть то же, что и дом его родителей. И как он не увлекался мыслями и чувствами, какие были возбуждаемы в нем такими близкими его сердцу предметами, так непоколебимыми пребудьте и вы в своем намерении, несмотря на то что так близки к вам соблазны. Не сходите со креста, на который сами вы вознесли себя. Я скажу вам коротко, как сие сделать.
Распятый никак не сойдет со креста, если не вынуть гвоздей, которыми пригвожден он на древе. Не вынимайте и вы из сердца тех расположений, коими, как гвоздьми, можете быть прикованы к обители и монашескому житию, и вы не сойдете со креста своего и пребудете в крестоношении, и крестоношение сие возведет вас к совершенству и с себя прямо преставит в Царство любве Божия. Именно — вот что творите.
1) Храните неугасимым тот огнь ревности, с каким искали вы обители и вступили в нее. Припомните, какие тогда обеты исходили из сердца вашего, какие строились планы в голове о делах богоугождения, какие подвиги готовы были вы подъять, чтоб явить свое самоотвержение! Чаще воспоминайте о всем том... и тем распаляйте свою ревность, если она начнет хотя сколько-нибудь охладевать в вас. Знаете, верно, уже по опыту, что, когда в силе ревность сия, все нипочем... Первые вы в церкви, первые на послушании, первые в верности уставу монастырскому. А когда ослабеет она — рука не поднимается, нога не ходит... церковь не мила, и глаза посматривают в ворота монастырские. Видите, какая беда от ослабления первой ревности!.. Храните же ее и не позволяйте ей ослабевать в вас.
2) Оставили вы мир и все мирское за воротами монастырскими. И пусть его будет там... Не вносите его внутрь ограды. Это вот что значит: не попускайте сердцу своему снова пристраститься к чему-либо мирскому, вещественному, плотскому, как бы оно малозначительно ни было. Не осуечайтесь слишком заботою о нуждах и междуделия не ставьте главным делом, не возбуждайте в голове и сердце бури спорных помыслов о рангах и преимуществах, не копите ненужного, а имея пищу и одежду, сими довольни бывайте (1 Тим. 6,8). Иначе чем будете вы разниться от людей, работающих не Господу, а мамоне?! Не говорите: как это можно? Трудно, правда, но не невозможно. Делая все то, что вы делаете, можно держать сердце свое отрешенным от всего. Сделайте так, и благо вам будет...
3) Пребывайте в терпеливом послушании, во взаимном согласии и крепком мире, покрывая любовным снисхождением немощи, какие достались на долю каждой, пребывая в верности и уставу монашескому, вычитываемым наставлениям святых подвижников и частным советам ваших духовных отцов и стариц опытных. Будьте подобны шару, который без треска катится, куда его ни толкнут. Все сие удобно совершит всякая из вас, коль скоро решительно отречется от своей воли. Пока есть своя воля, нельзя не быть треску и гаму, раздорам и непокорности в самой мирной обители. Своя воля есть адское семя, есть дорога сатане и полчищам его в мирные жилища Божии.
4) Главное же — убедите свой ум и свое сердце, что вы уже мертвы для всего здешнего; переселитесь вашим сознанием и чувством в другой мир – и там пребывайте, являя себя чуждыми всему вас окружающему, всему тварному и земному… Так устройтесь внутри, что будто никого и ничего на свете нет, кроме вас и Единого в Троице поклоняемого Бога. Дайте хоть мало коснуться сему помышлению вашего сердца – и сами увидите, как оно перестроит все ваше внешнее и внутреннее!..
Вот вам четыре гвоздя! Ревность о спасении – неугасимая, изгнание всего мирского из ограды монастырской, отречение от своей воли, умертвие всему и житие единому Богу! Пронзите ими руки и ноги сердца вашего, и вы явите себя распятыми, и возможете говорить со апостолом, что не только вам мир распялся, но и вы миру (Гал. 6, 14), Господь да настроит вас на дело сие и да укрепит в трудах и неизбежных при сем болезнях сердца — молитвами Алексия, человека Божия. Аминь.
17 марта 1860 г.
В Тамбовском женском монастыре
6. Устроение в себе внутреннего креста
Сердце – Голгофа для внутреннего креста. Из чего слагается и как воздвигается внутренний крест. От распятия на своем кресте – спасение наше
Празднуем мы ныне славное Воздвижение честного и животворящего Креста Господня. Всем известно, почему оно нужно было, как совершилось и для чего празднуется с таким величием в Христианской Церкви. Припомните все сие. По снятии Господа нашего Иисуса Христа со Креста и положении Его во гроб, честный животворящий Крест остался на Голгофе и потом вместе с другими крестами, разбойничьими, брошен в глубокую пещеру, бывшую тут же, близ самого места распятия. Место сие со временем закидано было всяким сором и забыто.
Когда обратился в христианство Константин Великий и мать его Елена положила в сердце своем построить храм Воскресения на самом месте воскресения, тогда по особенному Божию руководству найден был и Крест Господень. Народ, бывший при сем в несметном множестве, желал видеть Крест. Царица повелела исполнить желание народа, и епископ, приподняв его вверх, показал всем. Это действие приподнятия, или воздвижения, как венец предшествовавших ему трудов, вместе с прикосновенными к нему чудными действиями Божиими, Святая Церковь установила воспоминать каждогодно как знак особенной милости Божией к Святой Своей Церкви.
Возблагодарим промыслительную о нас попечительность Господа, но, вместе, и поучимся у ней тому, к чему она обязывает нас сим. Ибо припомните также, что всякий из нас имеет свой крест, с которым, по призванию Господа, идет вслед Его и на котором надлежит ему, по примеру апостола, сораспятися Христу. Голгофа для сего креста — наше сердце; воздвизается он или водружается ревностною решимостию жить по духу Христову, а слагается из разных сердечных расположений, главных и источных в христианском житии. Как от Креста Господня спасение всему миру, так от распятия нашего на своем кресте спасение наше. Но как животворящий Крест Господень был брошен в яму и засыпан сором, так можем бросить и мы свой крест и забросать его нерадением и беспечностию, и тогда мы не в числе спасаемых, а в числе погибающих. Потому крайне нам нужно хорошо себе уяснить, из чего слагается наш крест, чтоб верно уразуметь, стоит ли он в сердце нашем или сброшен с него, идем ли мы с сим крестом вслед Господа или уклонились инуды, и, свергнув с себя сие благое иго Христово, блуждаем, сами не зная где и к чему?
Я поясню состав нашего внутреннего креста, особенно применительно к вашему иноческому житию, сестры, с которыми судил мне Господь ныне праздновать честное Воздвижение Креста Своего. И ваш крест, то есть иноческий, походит на обыкновенные христианские кресты, только он имеет свою постройку и некоторые особенности в одних и тех же частях. Правда, он немного, а может быть, и не немного, тяжелее, но зато и плодотворнее. И если со креста вообще жизнь, то из-под креста иноческого — обильные потоки жизни.
Не все подробно буду изъяснять вам, а только укажу такие чувства и расположения, без которых вы и шагу не можете сделать в иночестве, без которых и жить в монастыре нельзя по-монастырски, без которых и иночествование – не иночествование, а обыкновенная жизнь, только в стенах монастырских. Так послушайте!
Нижней части креста, той, которая входит в землю, соответствует во внутреннем кресте самоотвержение, которым раздирается земля сердца и в него внедряется крест. Отвергнуться себя значит обходиться с собою так, как другие обходятся с отверженным. В иночестве сие действие принимает новый вид – умертвия себе и всему миру. Инок то же, что мертвый, зарытый в землю. Стены монастыря – гроб его. Одежда его — погребальный саван. Он оставляет все за стенами монастыря и во всем сущем не имеет ничего себе родственного: он чужд всему и все его чуждо, так что к нему вполне идет слово апостола: мне мир распяся, и аз миру ( Гал. 6,14). Кто стяжал такое расположение, тот положил прочное основание внутреннему кресту и иночествованию.
Верхнюю часть внутреннего креста, или идущую вверх, стоящую прямо, продольную, составляет терпение, то есть такая твердость стоять в намеренном, которой не колеблют никакие препятствия, никакие неудовольствия и труды. Без терпения нельзя стоять в добре и всякому, тем более устоять иноку в иночестве. Для мирянина терпение есть постоянство в перенесении всех трудов по исполнению лежащих на нем обязанностей; у инока, сверх того, оно есть твердость пребывания в своем чине и в своем месте. Тут что ни шаг, то упражнение терпения, и, следовательно, здесь и шага нельзя сделать без терпения. Просмотрите устав монастырский, и увидите, как широко поле для дел терпения. Только тот, кто умер себе и миру, может вынесть все требуемое здесь, как должно.
Поперечную часть внутреннего иноческого креста составляет послушание – такое расположение, по которому ничего не предпринимают сами, ничего не замышляют, а только слушают и беспрекословно исполняют распоряжения других. Послушный походит на шар, который без треска катится, куда устремит его сообщаемый ему удар. Он добровольно отказывается от самостоятельности и предаст себя в орудие другому. Он действует или по совету, или по повелению, не доверяя ни своей мысли, ни своему желанию. Потому весь открыт. Если другие чего не видят, он сам открывается избранному или назначенному, чтобы не затаилось что недоброе под видом доброго.
Соедините теперь все вместе, и увидите, что умертвие всему – дает вход в монастырь, терпение – обезопашивает пребывание в нем, послушание – обнимает всю деятельность пребывающих внутри его. Вот трехсоставный крест, из которого источается истинная жизнь иноческая!
Но что это за жизнь, подумает кто? Отчуждение от всего, отречение от своей воли в послушании, погашение почти всякого чувства в терпении – это ли жизнь?! Но не останавливайтесь на одной наружности. Каждая из показанных добродетелей иноческих, кроме внешней — суровой — стороны, имеет и сторону внутреннюю, живую и отрадную, которая или предполагается ею, или из нее развивается.
Так — терпение поддерживается и живет надеждою, что не всуе труд иноческий. Предвкушая чаемое благо, надежда питает терпение и делает его ненасытимым. Надежда исполняет сердце радостию от несомненности обладания тем, что чается, и сею радостию растворяет жгучесть терпения трудов. Оттого терпящий радуется и не столько страдает, сколько наслаждается, несмотря на то что другие видят его многостраждущим.
Послушание оживляется любовию. Послушание есть отречение от своей самодеятельности и своего рассуждения – самых дорогих нам действий. Великую силу надо иметь, чтобы одолеть себя и отказаться от них. Силою воли можно, конечно, переломить себя и твердая решимость успевает в этом. Но пока она действует одна, действия послушания походят на ломание сухих ветвей. Только любовь сильна сообщить неболезненную гибкость послушничеству. Любовь бывает готова на все пожертвования и не может считать чем-нибудь ни трудов, ни траты времени, ни траты сил и достояния. Где любовь, там все творится охотно, легко и скоро. Только послушание из любви делает отрадными все труды, к каким оно обязано.
Наконец, умертвие себе и миру — оживляется и вызывается верою, что так быть должно и иначе сему быть нельзя, если возжелавший сего жития хочет быть в нем тем, чем следует быть. Святая вера говорит нам, что мы были сотворены для жизни в Боге, но отпали от Него и пали в узы самости и обаяний мира, и что потому желающий снова восстать для жизни в Боге должен умереть себе и миру. Это убеждение в неизбежности такого порядка, при живом желании себе блага истинного, питает умертвие всему и дает ему жизнь, особенно в связи с другим убеждением, что сим только расположением можно привиться ко Христу и, сораспявшись с Ним, почерпать из Него полное оживление.
Таким образом, основу внутреннего креста составляет вера с самоотвержением или умертвием всему; продольную его часть – терпение, укрепляемое надеждою; часть поперечную — послушание, воодушевляемое любовию.
Если крест вообразить древом, то корень его есть вера, из которой израстает первее всего самоотвержение и решимость — все бросить и взяться за одно дело спасения души в удалении от всего. Из самоотвержения рождается любовь, готовая на всякое послушание; из послушания или современно с ним развивается терпение, венчаемое надеждою, восходящею на небо — во внутренняя за завесу, как говорит апостол (Рим. 5, 4-5; Евр. 6, 19). Где есть все сии расположения, там древо крестное не стоит одно голым, а разветвляется на многие отростки разнообразных добродетелей, покрывается листвием внешнего благоповедения н изобилует плодами добрых дел. Там — забвение мира и обычаев его, непрестанное пребывание в обители без исхода, любовь к уединению, труд молитвенный в келлии и храме, постничество, неутомимость в рукоделии, готовность помогать друг другу, взаимнопрощение, взаимопоощрение на добро, мир, воздержание очей, языка и ушей, и проч., и проч. Блаженна душа, которая, войдя внутрь себя, найдет все сие в своем сердце! Это очевидный знак, что древо креста в нем воздвигнуто, водружено прочно и изобилует живо внутреннею силою, так, что его воистину можно назвать живоносным древом, не вообще только, но именно для сего сердца.
Что у нас с вами, сестры, смотрите сами! Если все указанные мною добродетели действительно есть в вашем сердце, то крест ваш стоит – воздвигнут. Если же нет, то знайте, что он зарыт противоположными им недобрыми чувствами и расположениями. Я не называю сих последних, потому что они сами собою очевидны. Но не могу приложить желания или даже прошения: если найдете, что крест ваш или преклонился, или совсем пал, или, еще более, занесен пылью и сором худых помыслов и пожеланий,— попекитесь открыть его, очистить покаянием и снова воздвигнуть и водрузить в сердце твердою решимостию ревновать о спасении души – до положения живота. Верьте, что без сего креста — нет духовной жизни и нет спасения, нет и отрады в житии иноческом. Без креста никто не спасался и не спасется. Как Господь вошел в славу, пострадав на кресте, так и все последующие Ему, чрез своего рода крест входят в сопрославленне с Ним. Желаете ли внити во славу сию? Взойдите прежде на крест, и со креста уже пойдете на небо. Аминь.
14 сентября 1860 года
В Сухотинском женском монастыре Тамбовской губернии
7. Зерцало иночества в жизни святого Алексия, человека Божия
Начало монашества – оставление мира. Жертва всесожжения. Практика монашеского жития
Жизнь святого Алексия, человека Божия, представляет нам зерцало монашеского жития в полном его совершенстве. Придите же, сестры, станем смотреться в сие зеркало; насмотревшись, поверим, все ли так есть у нас, как следует быть, чтоб потом в должном более утвердиться, недолжное отстранить, недостающее восполнить.
Начало монашескому житию полагается оставлением мира и всего, что бывает уместно в сожительстве человеческом. Вступающий в монашество оставляет не греховное только и порочное, что обязан делать и всякий христианин, но и все естественное; оставляет отца, мать, родных и всякую житейскую сладость, становясь действительно в душе своей мертвым для всего. Вы знаете, как это необходимо и как без сего нельзя свободно действовать в монашестве, ощущая себя связанным, как бы по рукам и по ногам. Есть разные степени и разные способы сего отречения… Но почти все, отрекавшиеся истинно, находили более удобным, отрекаясь мира, совсем отдаляться от мира и всего житейского. Потому что, хотя сие святое дело предприемлется по преобладающей любви ко Господу и, следовательно, предполагает сердце занятым и плененным другими предметами, лучшими тех, которые оставляются, нельзя, однако ж, не чувствовать боли, когда оставляются связи естественные. Боль сия замирает отдалением, но снова оживает в силе встречею и видением. Потому оставаться пред лицом таких предметов и, однако ж, быть с ними в обязательном сердечном разделении — значит поставить себя в положение непрерывно болезненных ощущений. Но кто может понадеяться иметь всегда столько крепости в своем сердце, чтоб благодушно, в созидание себя, переносить сии болезни... Вот почему отрекающиеся мира все почти бегут в пустыни или за стены монастырей!
Не таков был святой Алексий, человек Божий! Ему мало было идти общим путем. Он избирает для себя новый, сколько странный, столько же и высокий. Любил ли он отца, мать и невесту свою? Конечно любил и, может быть, сильнее, нежели сколько они любили его. Не по ненависти он оставил их, а потому, что был вящшею снедаем любовию ко Господу. Что ж, иссякла сия любовь, что он возвращается в дом отца?! Нет. Но она требовала новых жертв, как огонь требует постоянно подбавления новых горючих веществ, чтоб гореть пламеннее. И вот что дал он ей в пищу! Самые нежные, естественные чувства постоянно возобновляются в сердце его видением, слухом и самым пребыванием. Видел отца и, верно, порывался обнять его, но по любви к Господу подавлял сей порыв. Слышал вопль матери или сетование невесты и, верно, глубоко был возмущаем в сердце, но побеждал сию тревогу любовию ко Господу. Авраам болел сердцем, готов, однако ж, был принести в жертву сына, победив чувство родительское. Но если б и самым делом совершил он сию жертву, совершил бы ее однажды только. А человек Божий поминутно чувствовал самые сильные родственные чувства и поминутно приносил их в жертву Господу, как бы сам закалая свое сердце. Мученики крепко страдали; но, пострадав дни, месяцы, редко годы, отходили ко Господу на покой. Человек же Божий устроил себе сам страдание непрерывное — с той минуты, как вступил в дом отца, до той, как закрыл глаза свои. Он походил на того, кого резали бы ножом черта за чертою, или на того, кого стали бы строгать ногтями железными и не переставали строгать, или на того, кого бы обули в железные сапоги с острыми внутри гвоздьми и заставили ходить не останавливаясь, чтоб более и более раздирать болезненные раны. Он был в своем положении воистину жертва всесожжения. Горело в нем естество; огонь, в коем оно горело, был огнь любви ко Господу. Человече Божий! хвалить ли только нам тебя или, хваля, порываться и к подражанию?! Всячески, однако ж, отрекшиеся мира, станьте здесь и сами для себя решите: отрекшись мира, отреклись ли вы и от всего житейского, и отрекшись от сего, приносите ли тем жертву Богу – или только себе доставляете покой?
Отрекшись от мира, вступают в обитель и начинают в ней притрудную жизнь в постничестве, молитвах и терпеливом послушании с отречением от своей воли.
Это – практика монашеского жития и проба искусства пребывать в нем. Вступая в обитель, отрекаются от мира; в обители надо отрекаться от себя, отрекаться от своего живота всяким озлоблением плоти, отрекаться от своих желаний преданием себя терпеливому послушничеству, отрекаться от всех помышлений своих, ограничивая взор ума своего единым Богом, и отревая от него все, в молитвенном погружении его в Боге. Вы знаете, что так есть и что этим обнимается вся внутри стен монастырских провождаемая жизнь. Всякая из вас и проводит ее так по мере сил и усердия: по мере сил и усердия постничествует; по мере сил и усердия молится в церкви и дома; по мере сил и усердия послушничествует и блюдет неисходность из монастыря. Господь да благословит труды ваши. Трудитесь! — но не думайте, что, совершив однажды или несколько раз какие дела, вы как бы совсем отделались от них. Нет. Надо делать непрестанно, идти все выше и выше безостановочно,— пока достигнете в меру совершенства, предначертанного для каждой части иноческого жития. Как это сделать и что тут нужно, не ходите далеко за указаниями. Всмотритесь в труды человека Божия и увидите все, до какой степени должно доводить вам свои подвиги. Посмотрите, до какой малости доведено у него удовлетворение потребностям тела, каковы его молитвы и каково отречение от своей воли, и понудьте себя уподобиться ему. Ходивший за ним слуга свидетельствовал о нем пред царем и освященным собором, что он мало что ел, мало спал, никогда не выходил, и день и ночь все молился; а что терпел он от слуг, того и пересказать нельзя. Не считайте всего этого неприложимым к вам, помня, что не в форме сила, и не увольняйте себя от добросовестного ответа: положены ли хотя начатки черт жизни человека Божия в иноческом житии каждой из вас?
Для живущих в обители внешнее ограждение и защита – сама обитель с оградою, внутреннее же пристанище, покров и покой — храм Божий. Что у человека Божия?! Ограда его и обитель — решительное самоотвержение, а храм – созерцаемое им непрестанно небо, где, умно предстоя Богу, он в хоре Ангелов и святых воспевал хвалебные песни Богу. Только при таком настроении становится понятным, как можно было перенесть все то, что он перенес! Сердце его было в другом мире. Веянием любви Божией согреваясь, чаемое сожительство блаженных небожителей предвкушая и как бы переселившись уже туда, мужественно нес он все болезни и труды жизни своей, как на ристалищах чаянием прияти честь и премию все воодушевляются к скорейшему течению, не чувствуя истощения сил и утомления. Подражая ему, и нам, сестры, должно тако тещи, да постигнем, отказавшись от всех земных надежд и одними питаясь надеждами небесными. Ибо если мы чрез монастырское пребывание чаем достигнуть что-либо земное, то окаяннейшие паче всех людей есмы.
Вот вам краткий очерк зерцала иноческого жития! Смотрите, но не затем, чтобы, посмотревшись, забыть, что видели, а чтоб в виденном иметь или отраду воодушевления на лучшее, или побуждение к очищению и исправлению того, что худо. Всяко да умудрит вас Господь во спасение молитвами святого Алексия, человека Божия. Аминь.
17 марта 1861 г.
В Тамбовском женском монастыре.
8. Дал Бог храм – надо пользоваться им, как должно
Устроение храма – дар Божий. Благословение Божие на труды испрашивается молитвою в храме. Общая молитва в храме всегда плодотворнее. Как должно ходить в храм
Так ныне завершились труды ваши и ваши заботы об устроении благопотребного вам другого храма. Благодарение Господу и о сем даре! Говорю — даре, ибо хотя вам немало было дела, но что могли бы вы сделать, если б не Господь?! В нечаянных пособиях, да и во всем другом не осязали ль вы сами близкой, благодеющей руки Его? Исповедуя же дар, что воздадим Господеви — Благодетелю? Воздадим должное, по намерению Его, употребление дара, именно:
1) Храм устроен не для того, чтоб быть только внешним – пустым свидетелем благочестия, но для того, чтоб быть всегда полну теми, для кого назначается. А это налагает на вас обязанность неопустительно бывать в сем храме на всех положенных уставом службах. Дав обет работать Господу в трудах подвижнических и молитвенных, вы, конечно, и не намерены поблажать своей в сем отношении лености. Но да не искусят вас какие-нибудь благовидные предлоги, обычные у подобных вам тружениц. Да не искусит вас, во-первых, позыв — опустить ту или другую Божественную службу, по нужде закончить требуемую работу. Помните, что работы не бывают благопоспешны, когда нет на них благословения Божия, а сие благословение надо привлечь и низвесть с неба... Чем же и где? Молитвою во храме. Когда испрошено благословение, то один час заменит труд целого дня, тогда как без него все рвется и путается,— и день проходит даром. На это вы сами уже, думаю, имеете немало опытов. Не делайтесь же сами себе наветницами!
Да не искусит вас, во-вторых, льстивое помышление — остаться в келлии, когда другие идут в храм, из желания поусерднее помолиться уединенно от других. Разве нет для уединенной молитвы другого времени, кроме часов, назначенных для общей молитвы? Тогда и молитесь — одни. А на общую, уставом положенную службу всегда надо ходить... Тут в собрании молитва бывает теплее и усерднее и всегда плодотворнее. Где два или три собрани во имя Мое, говорит Господь, там и Аз посреде (Мф. 18, 20), а где Господь, там всякое духовное благо... Как жаль, что иные сами себя лишают сего сокровища! Не бывает ли и так, что иные, оставшись в келлии, и общую молитву пропускают, и дома не успевают помолиться, и, таким образом, делают два зла – порядок нарушают и себе вред причиняют... Потому – не лучше ли однажды навсегда положить себе за правило: никогда не поблажать таковому помыслу?
Да не искушает вас, в-третьих, и та поблажка, по которой приходят в церковь не к началу служб или выходят прежде окончания их. Помните, что всякая служба есть одно целое, и только в целом своем составе совершенную доставляет пользу. Как пища тогда только и вкусна, когда она имеет все приправы, так и служба тогда только удовлетворяет вполне духовный вкус, когда прослушается вся сполна. Следовательно, кто пропускает начало ее или не достаивает ее до конца, тот и трудится, и сам же себя лишает плода трудов, или одною рукою создает, а другою – разоряет. Итак, создав, украсив и освятив храм сей, и ходите в него неопустительно, отвергая всякие пустые предлоги,— и это первое.
2) И в храм ходить надобно не кое-как, а как должно. Ибо можно всегда ходить во храм, не на похвалу, однако ж, а на осуждение себе, – ходить и никакой от того не получать пользы духовной. Все сюда относящееся можно совместить в следующих правилах. С первым ударом колокола надо бросить всякое дело и готовить душу свою к церковной молитве прочитыванием: «Богородице Дево, радуйся...» или «Царю Небесный…», «Отче наш...», или другой какой-либо молитвы. Подходя ко храму, у порога его надо оставить все заботы и попечения о делах, чего бы они ни касались, чтоб невозмущенною мыслию войти внутрь. Вступая в церковь, надо облечься, как одеждою, благоговением, помня, к Кому приходим и к Кому намерены обращаться в молитве. В храме, заняв место свое, лучше всего всегда одно и то же, надобно собрать мысли воедино и стать умом пред лице Господа вездесущего, принося Ему благоговейное поклонение телом и духом в сердце сокрушенном и смиренном припадании. После сего надо с мыслию неразвлеченною следить за всем, что действуется — что поется и читается в церкви, и это до самого конца службы. Вот и все! Поступая так, не будем скучать в церкви, озираться туда и сюда и заводить разговоры, и не будем желать, чтоб скорее кончилась служба. Ибо тогда, переходя от одного молитвенного чувства к другому и от одного благоговейного помышления к другому, мы будем походить на тех, кои в саду благоуханном переходят от одной группы цветов к другой, вследствие чего духовная теплота — плод внимательной молитвы — исполнит сердце наше невыразимою сладостию, которая не даст заметить телесного в стоянии труда и соделает краткою всякую службу. Напротив, невнимательный к тому, что совершается в церкви, мечтает о пустых вещах и делах, но и сим делам не помогает, и время молитвенное губит по-пустому, сам себя расстроивает и лишает плода молитвы — готового, который сам, так сказать, дается в его руки. Да избавит вас Господь от греха сего!
3) Пользуясь, таким образом, как следует, службами церковными, мы мало-помалу будем достигать и того главного, чего ради даются нам сии видимые храмы, именно — непрестанной, в сердце совершаемой умно, молитвы Богу, которая соделывает сердце наше храмом Богу нерукотворенным. Заповедь о сей молитве преподана нам святыми апостолами; о ней была вся забота и у всех святых подвижников. И нам будет стыдно, если, устроив сей храм вещественный, не позаботимся об устроении храма невещественного, для которого, собственно, и существует вещественный. Что пользы иметь орудие и не уметь им делать то, для чего оно устрояется?.. Кто неопустительно бывает на всех службах и слушает их, как должно, тому легко достигнуть сего неоцененного блага духовного… Не много еще нужно приложить ему к сему труду неопустительного хождения в храм, именно — приложить заботу о том, чтоб сохранить неугаснувшею теплоту сердца, возбужденную в храме чрез хранение внимания, которым была осенена здесь душа. А для сего – возлюбить уединенное сидение в келлиях (исключая нужных работ), частое поклонение Господу пред иконами, прочитывание по временам слова Божия, отеческих писаний, а главное – приобресть навык творить непрестанно краткую, но сильную молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя...» По мере таких трудов душа все более и более будет осеняться благодатным присутствием Божиим, которое и ум возведет к Богу, и сердце исполнит сладостными воздыханиями, что и есть непрестанная молитва.
Сего дара Божия как воздаяния за ваш труд паче всего желаю вам. Создав храм сей и украсив, да созиждетеся и сами в жилище Божие духом — в храм духовен — возносити жертвы благоприятные Богови Иисус Христом… (1 Пет. 2, 5) Аминь.
17 августа 1859 г.
В Темниковском женском монастыре Тамбовской губернии
9. О возбуждении себя к молитве и обучении ей
Хранение неугасимым молитвенного желания. Чувство нужды побуждает к молитве. Как приобретается искусство молитвы и опытность в ней
Благодарение Господу, благоволившему устроиться в обители вашей храму сему, столько для вас благопотребному. Видя сие, нельзя не радоваться и потому, что этим означается процветание обители вашей, и потому, что, значит, обитель хочет процветать с той именно стороны, которая составляет существенную черту воспринятого вами образа жизни. Вы — молитвенницы. Храм есть дом молитвы. Озабочиваясь устроением его, вы показали, что у вас есть потребность и питается жажда молитвы. Что же вам делать после сего? Остается к делу построения храма приложить дело, для которого он назначен, то есть раздражать в себе больше и больше желание молиться — и самым делом молиться.
Итак, раздражайте в себе молитву.
Когда, оставляя все, вступали вы в обитель сию, что было у вас тогда в уме и сердце? Было одно — молиться и молиться. Значит, желание молиться уже не чуждо вас. Храните же сие желание неугасимым и не только храните, но и возгревайте более и более огнь сей. Дело сие просто; как обыкновенный огнь поддерживаете вы, подкладывая дрова, так ухитряйтесь поддерживать и молитвенный огнь в сердце, одно за другим влагая в него разные духовные помышления, кои составят духовное топливо. Больше же всего поберегитесь сытости духовной. Кто сыт, тот не печется о пище. И кто считает себя духовно сытым, тот не станет молиться. Что вода для огня, то сия сытость для молитвы. Между тем, сытость духовная есть обман, ибо как нам быть сытыми, когда обложены духовными нуждами? И вразумление нужно нам, и укрепление, и утешение — и это поминутно, и со внешней, и тем паче со внутренней стороны. Как нельзя не чувствовать сих нужд тому, кто хочет держать себя, как следует, так нельзя и минуты пробыть без того, чтоб не вопиять об удовлетворении их. Вопль сей и есть молитва.
Только онемелая душа не молится. Поддержите же в себе чувство нужды и будете всегда с побуждениями к молитве. А для сего не смотрите на то, что есть в вас, а смотрите на то, чего еще нет. Нельзя, чтобы вы ничего не имели; но хоть бы вы имели мудрость Соломонову, веру Авраамову, терпение Иовлево, жар духа Давидова — и это все мало сравнительно с тем, чего еще следует достигать. Сознавая сие, и те великие праведники говорили о себе: земля есмь и пепел (Ср.: Быт. 18, 27), червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей (Пс. 21, 7). Так настройте себя, чтоб на земле и придумать нельзя было такой ничтожности, с которою можно было бы сравнить себя. Когда будет это, будет чувство нужды и беды; а когда это будет, будет и потребность молиться. Но была бы только эта потребность постоянно на душе, а далее она сама научит вас, как самым делом молиться. Нужда всему учит. Нужда молитвы научит молиться. Откуда возьмется мудрость и сообразительность! И наедине, и при общем послушании, и в келлии, и в пути, и в церкви, и за столом, и за рукодельем – всюду будет ухищряться душа не отстать от молитвы и молитвенного к Богу обращения. Самым действованием молитвы приобретается и искусство молитвы, и опытность в ней.
Все сие, верно, вы знаете. Только не думайте, чтобы дело молитвы как-нибудь было хитро и запутанно. Дитя хочет есть, приходит к матери и говорит: «Дай мне хлеба». К чему тут какая хитрость? То же и в молитве к Богу. Грехи беспокоят, приди и скажи: «Согрешил я. Господи, помилуй!» Скорбь одолевает, приди и скажи: «Утешь, Господи». Силы нравственные ослабевают, приди и скажи: «Помоги, Господи». Так и во всем. Чувствуешь нужду, приди и поведай ее Господу в простоте сердца. Призови и Матерь Божию в сомолитвенницы. Ангела своего хранителя и всех святых, и вместе с ними под их покровом припадай к всемилостивому Спасу.
Вот и все! А все хитрости или ухищрения в молитвословии надо отложить.
Лучшее руководство в делах молитвы есть молитвенное правило, уставом положенное. Оно постановлено святыми богоносными отцами, такими, коих молитва горы преставляла. Им подражайте и их правилом жительствуйте. Как велено в уставе в келлии молиться, так и молитесь. Как велено молитву совершать в церкви, так и совершайте. Как указано навыкать непрестанной молитве, так и навыкайте. Стал на молитву, собери мысли свои и, читая или слушая молитву, с каждым словом соединяй мысль и чувство – и все тут. К этому присоединить только надо труд управлять мыслями своими, кои неохотно стоят на одном, и еще — озаботиться всячески, чтоб труд молитвы не прекращался с окончанием молитвенного правила, а занимал нас и во все другое время. У кого сие есть, тот есть настоящий молитвенник. И чем больше кто устанавливается в таком молитвословии, тем более углубляется в молитву. А чем более углубляется в молитву, тем более отрешается от видимого, окружающего, а далее и от самых слов молитвенных, и приближается к тому, чтоб в молитве беседовать к Богу не чужим словом, а своим, и даже не словом, а мыслию и чувством сердца. Вот и вся лествица молитвенная — простая, незапутанная, нехитрая!
Но и то ведайте, что как всякое дело требует своего труда, так и в молитве надо потрудиться, и даже преутрудиться, и телом, и паче духом. Телу — стояние, поклоны, молитвословие; духу — внимание, чувство, отрешение от всего и устремление к Богу, совместный труд! И надо себя понудить и на тот и на другой. Земледелец потеет над удобрением поля и сеянием – и получает, при Божией помощи, хороший урожай... Потрудитесь в молитве, и получите просимое, и достигнете совершенства в молитве. А без труда ничего не получите. Трут дерево об дерево, и получают огонь. Потрудите себя в стоянии, бдении, поклонах, и получите огнь молитвы. Нудить себя нужно на всякое добро, а паче на молитву. Тогда Господь, видя труд наш и усердие, что желаем достигнуть совершенства в молитве, пошлет нам благодать Свою и осенит молитвенным облаком дух наш, в который вступая, душа, как Моисей на Синае, будет лицом к лицу умно беседовать к Господу.
Господь милостивый да подаст вам сей дар, и да явитесь вы совершенными в молитве, как совершенны были в ней великие молитвенники, учредители всего молитвенного чина. Господь помог вам совершить храм. Позаботьтесь теперь в самих себе представить Ему храм духовен, святительство свято, приносити жертву духа благоприятную Богови Иисус Христом, чтоб иначе и к вам не относился укор: что Мне множество жертв ваших? (Ис. 1, 11) Древа, из коих слагается храм, не вы. Сердца ваши дайте Господу и из них составьте Ему храм, в коем благостынно будет почивать Дух Его, принося благословение вам — и внутреннее и внешнее. Аминь.
4 августа 1861 г.
В Кадомской женской обители Тамбовской губернии.
10. Устроение внутреннего Богу храма
Храм видимый – прямой образ внутреннего храма. Как войти внутрь себя. В храме сердечном совершается жертва духовная. Делание внешнее и внутреннее
Се и еще воздвигнут и освящен храм живому Богу! Се и еще место селения славы Его, место упокоения душ скорбящих, место питания и напоения душ алчущих и жаждущих — словом Божиим и святыми таинствами, место приискреннего общения с невидимым миром Ангелов и святых! Благодарение Господу, увенчавшему благое дело сие успехом! Да благословит Он и начавших его, несших труды приведения его к концу, помогавших, содействовавших и всех, каким-нибудь образом соприкосновенных ему.
Храм сей назначается для вас, сестры, оставившие мир и Господу себя уневестившие. Вы удалились, бегая, и водворились в пустыне затем, чтоб беспрепятственнее приближаться к возлюбленному вами Господу и невозмущаемым от праха мирской суеты оком зреть выну красоту лица Его. Вот и Господь являет знамение Своего к вам благоволительного приближения,/span простирает к вам длани Свои для приятия вас, назначает место, где Он готов внимать желаниям отверстого к Нему сердца вашего. Думаю, что нельзя найти сильнейшего для вас побуждения к тому, чтобы приметаться в сем дому Божием, если не непрестанно, то, по крайней мере, всякий раз, как будете зовомы сюда по уставу Святой Церкви.
Не сомневаюсь, что это было и будет так. Но не могу не напомнить вам, что для вас мало являться пред лице Господа в храм, вне вас сущий; вам надобно устроить Господу храм в себе самих, чтоб всегда иметь Его в себе и с собою. Ибо если ко всем, то тем более к вам идет слово апостола: не весте ли, яко храм Божий есте… (1 Кор. 3, 16) И следовательно, если ко всем, то тем более к вам должна относиться заповедь: как камению живому, созидаться в храм духовен, святительство свято, приносити жертвы благоприятны Богови Иисус Христом (Ср.: 1 Пет. 2, 5).
Об этом ныне помыслить вам тем более прилично, что устроенный и освященный ныне храм есть прямой образ того невидимого храма, который должно устроить для Него в сердце нашем. Приложите же к совершенному уже труду в устроении сего видимого храма и другой труд, которому и конца быть не может, – об уготовлении сердца своего во всегдашний духовный храм Господу.
Не думайте, чтоб это было так мудрено и так высоко, что превысило бы решительно силы ваши. Вы уже созидаетесь в храм сей. Надобно только продолжать начатое непрерывно и с тою же ревностию, с какою начато. Чтоб видеть, впрочем, что именно надо делать, я изображу вам коротко все здание храма Господу в сердце.
Для храма видимого выбирают и очищают место. Надобно расчистить внутрь нас место сердца для здания храма духовного. Сие расчищение совершается покаянием, то есть искренним сознанием своих грехов и обвинением себя в них, чтоб выну стоять пред лицем Господа безответными и спасения себе чаять от единой милости Его. Господь не любит тех, которые являются к Нему праведниками, и благосклонным является только к тем, кои мытаревым гласом вопиют к Нему: «Боже, милостив буди нам, грешным». На расчищенном месте углубляют и кладут основание. Основание храма духовного в сердце составляют вера и твердая решимость жить по вере. Только вера, сочетаваясь с решимостию, делает внутреннее здание непоколебимым и даже недоступным ни для сомнений и недоумений, ни для неудобств, противлений и скорбей. Решившийся жить по вере не страшится уже ни скорбей, ни самой смерти, вот почему таковой и почитается ничем неодолимым или стоящим на несокрушимом основании.
Положив основание, возводят затем здание, полагая камень на камени, скрепляя их известными веществами и все направляя по предположенному плану и масштабу. Все сие в соответственных свойствах есть или должно быть и во внутренней храмине; здесь камни суть разные добродетели, к каким когда и где представляется случай: кротость, воздержание, терпение, послушание, милость, трудолюбие и проч., кои, одна к другой прилагаясь, творят возращение тела внутреннего храма; скрепляющий цемент суть, с одной стороны, притоки чрез святые таинства благодати, без которой все наше остается сухим, несвязным, непрочным, а с другой – любовь, без которой никакие подвиги и никакие труды не имеют цены или, как говорит апостол, все ничто (1 Кор. 13, 1-3); план и масштаб – рассуждение, которым определяются мера, вес и число трудов, предприятий и подвигов, без сего внутреннего соразмерителя могущих обезобразить все здание, и, следовательно, сделать ничтожными и бесполезными все подъятые уже до того труды. Навык к сему рассуждению, основательному и здравому, приобретается послушным житием под руководством пастырей, духовных отцов, старцев и стариц, которые, на первый раз, а иногда и на всю жизнь, и должны составлять единственных руководителей в созидании сердца для Господа.
Проникнутый любовию труд доброделания под действием Божиих таинств, при руководстве пастырей и своего рассуждения возводит здание до верха. Затем кровлю его составит глубокое смирение, которое спасет сие здание от сырости тщеславия и человекоугодия, от сухоты надмения и гордыни, от потрясающих ударов своенравия и непокорности. Останется после сего возглавить здание и поставить на нем крест. То и другое совершится одним действием преданности в волю Божию, которая точно есть глава добродетелей самоотвержения и крест, на котором окончательно распинается наша самость.
Вот и храм! Хотите ли знать, что составляет его внешнюю ограду? – Непоколебимая верность всем уставам и предписаниям Святой Божией Церкви, а в вас, сверх того, – и уставу вашему монастырскому. За сею оградою безопасно укрываются от всех бурь и волнений, воздвигаемых духом века, суемудрием и страстями. Пока есть сия верность, здание безопасно; где нет ее, там все мало-помалу разорится, пока от всего не останется камня на камне.
Но мы все еще вне сего внутреннего храма. Надобно войти внутрь его, украсить, освятить, облагоухать, чтоб достойно совершать там святительство святое – приносить жертвы благоприятные Богови. Ибо Господь хощет не пребывать только в нас, но и сопребывать с нами в нас. Спрашивается: как же войти внутрь самих себя? Вниманием, трезвением, собранностию. Когда мысли рассеяны, они все парят над внешними предметами; но по мере отрешения от сих последних они собираются внутрь и по мере собранности еще более отрешаются отвне. Этим взаимодействием созревает, наконец, внутреннее трезвение, в котором око ума выну зрит внутрь сердца, и устрояется глубокое, невозмутимое внимание к сущему там и ко всему, привходящему туда.
Чем украсить внутреннюю храмину сердца? Благими помышлениями, слагающимися из глубоких убеждений в истинах веры с соответственными им чувствами и расположениями, то есть помышлениями о Боге Триипостасном, Его беспредельных совершенствах, творении, промышлении, о таинстве искупления и о всем домостроительстве спасения, о будущем возустроении всего и проч. Такие помышления не могут не исполнять сердца или страхом, или сокрушением, или упованием, или мужественною готовностию на все и проч., что все в совокупности составляет красоту храмины сердечной.
Освещение сему храму доставляет невозмутимое непрестанное созерцание Бога вездесущего, без которого и внутрь собраться или чувствами какими благими преисполняться нет возможности, хотя и оно само взаимно поддерживается сими последними и зреет вместе с ними. Сей свет богозрения, освещая и согревая сердце, возбуждает в нем непрестанные к Богу или взывания, или воздыхания из глубины, с представлением Ему разных преходящих и непрестанных потребностей духа или с изъявлением движений любви к Нему — сладчайшему, что все составляет фимиам молитвы сердечной, восходящей, как утро, или, как кадило благовонное, возносящейся к Богу.
В облагоуханном таким образом храме сердца будет совершаться и жертва духовная, Богу благоприятная, состоящая в приношении Ему сознания, самодеятельности и свободы и выражающаяся болезненным к Нему припаданием в сердце сокрушенном и смиренном. Сей жертвы ждет от нас Господь, ею услаждается и ради ее готов ниспосылать всякое даяние благо и всяк дар совершен. Сим завершается устроение внутреннего Богу храма и внутреннего священнодействия в сем храме.
Вот и все! Трудно ли, легко ли сие дело, но оно необходимо. Нельзя останавливаться нам на одном внешнем делании, хотя и без него не может состояться и установиться ничто внутреннее. Сделано внешнее — позаботимся и о внутреннем. Можно не сомневаться, что и оно есть, и, может быть, ради его есть и сие внешнее; но можно опасаться, не затмила бы или не заслонила бы сия видимость, так очевидная, той невидимости, почти неуловимой. Посему бдите и не попускайте, чтоб враг сгубил плоды трудов ваших, остановив вас на полпути.
Сыне, даждь Ми сердце, говорит Господь (Ср.: Притч. 23, 26). И отдадим его. Припомните притчу о десяти девах... Чего недоставало юродивым? Внутреннего делания. Внешне они были исправны — девство соблюли, и постов не нарушали, и в храм Божий ходили, и прочее, уставом положенное, исполняли; а об устроении мыслей и чувств не попеклись. И было сердце их вместо храма Богу — дебрь, всякими дикими растениями заросшая, полная гадов и насекомых, или запустелое здание, жилище филинов и нетопырей.
Блюдитеся убо, чтоб не подпасть участи их. Начатое вами хорошо и многоценно, но если и совершите е (его), как подобает. Не послужило бы, иначе, самое начало вам в осуждение, что начали и не довели до конца. И молитеся Господу и Пречистой Его Матери, нашей Владычице, Коей посвящен храм сей, да явят вас, благоволением благости Своея, совершенными во всем, и совершен ваш дух, душа и тело в пришествии Господнем да сохранится, да дарует вам Бог силою утвердитися духом Его во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердца ваша. Аминь.
8 июля 1859 г.
В Сухотинском женском монастыре Тамбовской губернии
11. Крылья молитвы
Духовные чувства, потребные при шествии к небесному отечеству. Молитвенный крест. Без молитвы нет жизни и восхода в Царство Небесное
Всемилостивый Господь особенным образом благоволит присутствовать в храмах, освященных молитвенным призыванием благодати Его. Потому таковые храмы справедливо именуются скиниею Божиею с человеки — местом особенного вселения между людьми Бога, как Сам Он удостоверяет: вселюся в них и похожду, и буду им в Бога, и тии будут Мне в людие (2 Кор. 6,16). У древнего Израиля это свидетельствовалось видимым для всех образом. Облак осенял скинию и слово было из облака. Потом во все время странствования в пустыне столп облачный, над скиниею воздвигаясь и останавливаясь, был руководителем израильтян в их шествии к Ханаану обетованному. Над храмом христианским мы не видим чувственного облака, но, тем не менее, уверены в действительности благодатного присущего здесь осенения Божия. Храм сей не будет воздвизаться и двигаться подобно скинии — походному храму израильтян,— но, тем не менее, он есть верный указатель пути для шествующих в Ханаан небесный.
Это последнее его свойство дает мне повод указать вам устройство путного шествия израильтян окрест скинии, чтобы вывесть оттуда, какими добрыми расположениями должны мы окружить храм сей, чтобы он был для вас руководителем на пути в небесный Ханаан.
Когда освящена была и устроена скиния, то Бог повелел Моисею с того времени так располагать шествие, чтоб три колена шли впереди, три позади, три по правую и три по левую сторону, а в средине двигалась скиния, несомая коленом Левииным. Это образ того, что и в нашем шествии к небесному отечеству, под руководством Церкви, три чувства и расположения должны быть впереди, три позади, по три по правую и левую сторону, и еще одно, сердцевинное, соответствующее самой скинии. Укажу вам коротко, какие это, не толкуя иносказательно имен сынов Израиля, а располагая чувства по их внутреннему значению.
Три передние суть высшие духовные чувства. Это — вера, что Господь воистину есть здесь отныне благодатным Своим присутствием, что храм сей стал домом Его, куда выну обращено око Его и где выну пребывает сердце Его; упование, что Господь, пребывающий здесь, внятно внимает, как отец чадолюбивый, всем воссылаемым к Нему прошениям и готов удовлетворить им; любовь к храму, по коей сладостно пребывать в нем, как в доме родного отца, по коей мирно упокоевается в нем дух, как покойно дитяти на лоне матери. Это – главные, источные, сокровенные расположения, служащие возбудителями и водителями других. Они созревают в духе и обращены, можно сказать, лицом к лицу к Самому Богу – сему умному востоку.
На соответственной им задней стороне должны стоять телесные делания относительно дома Божия, яко дома молитвы,— молитвенные, телом подъемлемые труды. И их тоже три: труд неленостного хождения в храм — на все службы по первому зову, без оговорок и без саможаления или возграждения воображаемых препятствий, по следующему закону: как только услышишь зов, брось все и спеши в храм; труд терпеливого пребывания в храме от начала службы до конца — без передвижений, на своем всегда одном месте, без распущения членов, с некоторым их напряжением, придающим бодренность; труд благоговейного стояния — тихого, с поклонами,— с очами, обращенными долу или горé, на иконы или священнодействия; с ушами, устремленными на поемое и читаемое; с молчаливым языком, без озираний, блужданий очами и без разговоров. Все такие расположения выражают телесный труд в молитве, поддерживаемый внутренним молитвенным духом и его, обратно, поддерживающий.
После сих расположений высших и низших, передних и задних, перекрестную линию составляют душевные молитвенные труды, или занятия, именно: по правую сторону станут три положительных дела. Это стояние умом в сердце в присутствии Божием, сопровождаемое страхом отрезвляющим, сообщающим бодренность и освежающим внутреннюю храмину нашу, подобно свежему воздуху утреннему; углубленное вникание в силу и значение всего поемого, читаемого и действуемого, с сердцем, отверстым на принятие имеющих родиться в нем возможных при сем чувств и расположений, – с готовностию приводить их в исполнение как внушения Божии; мирное расположение доброжелательного духа ко всем людям, не исключая самых врагов, по заповеди Господа: аще помянеши, яко брат твой имать нечто на тя, остави дар пред алтарем (Мф. 5, 23-24) и поди помирись.
По левую сторону станут три отрицательных дела, именно: нерасхищение мыслей, или непозволение уму блуждать по разным местам и предметам, когда стоим в храме, и возвращение его вспять всякий раз, как он самовольно предается мечтам; необременение сердца заботами житейскими, нещадно гонящими преданного им все далее и далее и не оставляющими ему свободного времени для занятия небом; непривязанность ни к чему земному, или свобода от всех пристрастий, влекущих долу и не дающих восклониться горé.
Вот молитвенный крест, духовно совершаемый в естестве нашем, под осенением которого в средине действуется самая молитва — и как молитвословие с поклонами, и как мирное устремление чувств к Богу, и как сокровенное к Богу предстояние духом.
Кто настроит себя так в отношении к храму, тот в самом сем настроении найдет верное руководство и способ к достижению небесного отечества. Таковой, можно сказать, уже парит к нему. Ибо замечаете ли, как все сии чувства и дела, будучи расположены в соответственном порядке, представляют собою парящую птицу. Главу ее составляют вера, упование и любовь; правое крыло — стояние в присутствии Божием, сердце, отверстое для принятия внушений Божиих, и мир со всеми; левое крыло — нерассеянный ум, свобода от заботливости и пристрастий; заднюю часть — труд хождения в храм, стояния в нем и делания молитвы, тело же ее — это самая молитва. Птица, вдыхая и выдыхая воздух, приводя в движение крылья, действуя головою и другими членами, успешно летит, и даже не иначе летит, как так. Так и молитвенное к Богу восхождение в храмах не иначе возможно, как когда есть в нас все помянутые расположения. Не будь одного какого, дело молитвы покривится или прекратится, как прекращается летание птицы при недостатке, например, крыла или других частей. Это всякий испытывает, и испытает над собою, если захочет испытать. Всякий желающий молиться непременно встречается со всеми сими расположениями, и всякий молящийся имеет уже все их. Наоборот, у кого нет их, тот не начинал еще молиться, как должно. А без молитвы нет жизни, нет восхода в Царствие; человек долу преклонен и гибнет. Восклонитесь убо и почтите домы Божии, повсюду рассеянные, чтоб воскрилять в нас дух молитвенный и, от земли вознося на небо, на земле еще даровать нам предвкушение благ вечных. Враг себе, кто чуждается храмов; но и тот не большой доброжелатель, кто ходит в них не как должно, а кое-как. Отчего это иной десятки лет ходит в храм и все не умеет молиться, даже не понимает, что такое молитва? — Оттого, что не выполняет всего внутреннего строения, необходимого для молитвенного в храме пребывания. Пощадите же себя: вам, сестры, не ново все, что я говорил. Непрестанно почти пребывая в храме, вы, конечно, парите к небу, как птицы, — легкими, полными полетами... Однако ж потрудитесь проверить по предложенному образцу и свое молитвенное настроение и, если заметите, что недостает какого пера в крылах молитвенных, позаботьтесь стяжать его, ибо нашей молитвенной птицы то преимущество, что можно во всякое время снова рождать ее и воспроизводить все, чего иногда недостает в частях устроения ее. Аминь.
3 июня 1860 г.
В Сезеновской женской обители Тамбовской губернии
12. Вышних искание – первое дело иночества
Таковы ли мы, каковыми надлежит нам быть. В нас положено семя подобия Христу. Как исполнить добродетели, начертанные в заповедях блаженств. Плач о грехах
Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником!
Пишется в Евангелии, что апостолы, проводив Господа, на небеса вознесшегося, возвратились в Иерусалим с радостию великою (Лк. 24,52). Верно, они умом и сердцем восчувствовали все величие благ, излиянных на род наш чрез вознесение Господне, что когда, судя по-человечески, следовало бы скорбеть, они радовались; и не только сами радовались, но сию радость и основание к радости передали они потом Святой Церкви, которая и созывает нас к торжеству сему каждогодно.
Вот мы и торжествуем. Но Святой Церкви неугодно, чтоб за светлостию празднества мы забывали о том, что заставляет праздновать, и внешнею празднственностию заслоняли величие Вознесшегося и благотворность вознесения. Нет — она хочет, чтоб мы возобновили в мысли своей, что принесло нам Господне вознесение, и в совести нашей восстановили сознание того, каковыми надлежит нам быть вследствие того, и таковы ли мы.
Приидите же, взойдем мысленно на Елеон, вперим умные очи наши на возносящегося Господа и будем поучаться в сем созерцании. Приидите, взойдем все, паче же вы, сестры, созвавшие нас попраздновать вместе с вами, в обители вашей. Паче вы, говорю, потому что в вознесении изображена и свойственная вам жизнь, или преднаписан совершенный образ вашего чина со внутренней его стороны.
Смотрите. Вот возносится Господь! Божеством Он неотходно был со Отцем. Это наше естество возносится в Нем и с Ним спосаждается одесную Бога, в славе и величии царственном. Уверовавшие в Господа становятся едино с Ним: во Христа крещаются и во Христа облекаются — для того, чтоб после не быть лишенными той же чести, какой сподоблена наша природа во Христе Иисусе. Так высоко почтены мы! Так велико предназначение наше! Семя положено в нас подобия Христу в совершенствах — здесь, во славе — там. Вонмите сему и не попустите срамить высокое звание ваше делами неподобными. Вы же, сестры, и ангельский приняли на себя образ для того, чтобы, как Ангелы на небе окружают престол Господа, – вам на земле неотходно пребывать пред лицем Его, составить из себя умный хор поющих и славящих Вознесшегося.
Вот вам и заповедь на это апостольская: вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя. Горняя мудрствуйте, а не земная (Кол. 3, 1-2). Иные заняты стяжанием пищи, одежды, жилища, благоприятных отношений к другим, довольства, чести, власти. Оставьте все сие, говорит апостол. Ищите того, что есть там, где Христос одесную Бога сидит. Спросите: что же это надо делать? Отвечу вам: стяжите то, что заповедал Господь, говоря о блаженствах, и найдете искомое. Блажени нищие духом, говорит Он, яко тех есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). Царство Небесное там, где Царь Христос. Стало, нищие духом обладают уже тем высшим, идеже Христос одесную Бога сидит. Начните же с сего: онищите дух ваш — и идите далее, ища плача и слез сокрушения, кротости и правды, милости и мира, чистоты сердца и терпения всестороннего. Ибо всем сим добродетелям принадлежит Царствие, все они суть наперсницы Христовы, и всем, кои украшаются ими, пролагают путь туда, где Христос одесную Бога сидит. Их и ищите, приобретая одну добродетель за другою. Сей труд искания вашего будет походить на то, как готовится кто явиться к царю и надевает одну одежду за другою, каждую осматривая и очищая, пока совсем не оденется и не приготовится, как следует. Не другой смысл имеют и ваши одежды, сестры. С головы до ног все у вас прикрыто особою своею одеждою, и каждая одежда указует свои добродетели в чине иночествующих. Поревнуйте же и в сердце быть тем, что являют одежды ваши, и будете там, где Христос одесную Бога сидит.
Всяко скажете: трудно; кто доволен к сим? Так притрудно и вообще течение жизни, более оно трудно, когда кто ревнует о добродетели, и еще более трудно, когда кто берется иночествовать, как следует. Отчуждение от всего, лишения всесторонние, хотя добровольные, подвиги душевные и телесные, борьба со страстьми и похотьми, козни врага, неприятности от людей; да и кто может все перечислить? Но услышьте слово из уст вознесшегося Господа и седшего одесную Отца: где Я, там и слуга Мой 6удет (Ин. 12,26) – и воодушевитесь. – Недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 18). Долго ли придется потерпеть? — Одно мгновение ока; а блаженство вечно. И много ли потерпеть? — А там то, чего око но видало, ухо не слыхало и что на сердце человеку не восходило (1 Кор. 2, 9). Мужайтесь же и да крепится сердце ваше (Пс. 30, 25). Несите благодушно подъятое вами иго. Когда же изнемогать начнете, воззрите на Господа, сидящего одесную Отца, и повторите в сердце обетование Его. Сколько неложен Бог, столько же верно, что преславные блага, нам обетованные, суть наши, если только сами мы не отклоним возможности ввести нас в обладание ими. Других могут смущать не столько внешние лишения и скорби, сколько немощи душевные и падения, оскорбительные для Господа и томящие совесть их. Но утешьтесь! — Аще кто согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа праведника (1 Ин. 2, 1), Иже есть одесную Бога, Иже и ходатайствует о нас (Рим. 8, 34). Не забывайте, однако ж, что не в этом одном оправдание наше. Господь о всех ходатайствует, но сила ходатайства Его нисходит только на тех, которые с сокрушенным сердцем сами докучают Ему слезами и воздыханиями. Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50,19). Как нет человека без греха, так нет никого, к кому бы не относилось призывание к плачу и сокрушению. А у нас с вами, сестры, и одежды плачевные. Будем же плакать и утро, и вечер, и день, и ночь; яко сие всяк инок. Миряне плачут, когда кого хоронят; а инок, похоронивший себя для мира, плачет, пока видит, что остаются еще в нем какие-либо признаки жизни для мира. А этому когда конец? Плачьте же не переставая.
Теперь повторю коротко, чему научает вас вознесение Господне в иночествовании вашем. Вы определили себя на плач о грехах. И плачьте, чтобы привлечь силу ходатайства Того, Кто, вознесшись на небеса, есть одесную Бога Отца, да ходатайствует о нас. Начавши плачем и покаянием, вы вступили в труды и подвиги, со всякого рода лишениями, произвольными и непроизвольными. Не уклоняйтесь от начатого. К сему приглашает вас с высоты престола вознесшийся Господь, Которому вы поработили себя, говоря: работайте,— за труды ваши у Меня уготовано место вам, когда будете готовы и вы, поиму вас к Себе. Трудясь в поте лица, в напряжении сил душевных и телесных, вы, однако же, не земного ищете, а ревнуете отобразить в себе духовные совершенства, начертанные Господом в слове Его о блаженствах./spanspan style= И ревнуйте. Э к храму, по коей сладостно пребывать в нем, как в доме родного отца, по коей мирно упокоевается в нем дух, как покойно дитяти на лоне матери. Это то главное для вас дело. Это то, что разумел апостол, когда говорил: вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя (Кол. 3, 1).
Так ли все это у нас с вами, сестры? Даруй, Господи, чтоб все было так! Ибо, только так шествуя, мы взойдем на Елеон духовный, чтобы с него быть взятыми на небо, идеже предтеча о нас вниде Иисус (Евр. 6,20). Аминь.
1 июня 1861 г.
В Тамбовском женском монастыре
13. Святые жены мироносицы – образец искания Господа
Всяк дар исходит от Господа тем, кои устремляются вслед Его. Где взыскать Господа. Как, взыскав, удержать Его
В женах мироносицах я вижу ваш образ, сестры, образ свойственного вам настроения сердца! Ибо что составляет отличительную черту святых жен мироносиц? — Их постоянное терпеливое следование за Господом и как бы искание Его. Они служат Ему от имений своих, сопровождают Его в Иерусалим, на крестном пути идут вслед за Ним, несущим крест; окружают Его на Голгофе распятого; зрят, где полагали Его, снятого со креста; после субботы рано утром спешат снова на гроб, еще сущей тьме, и, здесь обрадованные явлением Воскресшего, бегут возвестить о Нем апостолам. Так усердно прилеплялись они к Господу и так ненасытимо желали зреть Его и быть при Нем. Вот и вы, оставя все, пошли вслед Господа. Благословен путь ваш! Идите и ищите лица Его выну.
Да и как не идти, как не искать?! Кто краше Господа? — Он красен добр?тою паче всех сынов человеческих (Пс. 44, 3), красен не красотою только Божественною, но и красотою человеческого естества – стройным сочетанием всех совершенств, свойственных человеку. Созерцающий сию красоту привлекается к Господу, и Господь взаимно исполняет ею всех любителей Своих.
Каковы очи Его? Светлейшие паче солнца, проницающие, как утро. Взглянул Он на грешницу – и сделал ее целомудренною; взглянул на мытаря — и сделал его апостолом; взглянул на Петра – и извлек реки слез из очей его. Привлекая к Себе очами, Он сообщает и душам прилепившихся к Нему зрительную силу, коею проницают они в небо и ясно зрят все видимое и невидимое.
Какова речь Его? — Заговорил, и рыбари оставили мрежи свои; сказывал поучение, и заслушивались Его те, которые пришли, чтоб схватить Его; изрекал слово, и улегались волны, бесы исходили, больные исцелялись, мертвые восставали. – Привлекая к Себе таким словом, Он и прилепляющимся к Нему дарует слово, к коему приклоняет ухо Свое Бог, коему внемлют Ангелы, коим услаждаются человеки.
Богат Господь, и богатит; силен, и дает силу непобедимую; премудр, и умудряет; Свят, и освящает. И всякое даяние благо и всяк дар совершен от Него исходит к тем, кои устремляются вслед Его.
Ищите же такого Господа! Взыщите во всем боголепном чине молитвований и священнодействий Церкви, где прикрыт Он, как в какой чаще благовонных растений. И узрите Его, подобно Марии Магдалине, узревшей Его в саду, или подобно невесте Песни Песней, узревшей красный образ жениха своего среди кринов, когда дхнул день и подвигнулись тени (Ин. 20, 11-18; Песн. 2, 14-17).
Взыщите Его в Божественных таинствах, паче же в таинстве Тела и Крови. – И познáется Он вам, как познался ученикам Еммаусским в преломлении хлеба или как познался невесте Песни Песней, исповедовавшей, что он есть сладость в гортани и весь желание (Песн. 5, 16).
Взыщите Его в догматах веры, несомненным убеждением в их истине, в заповедях, — ревностию в исполнении их, во всех путях жизни – терпением и преданностию Ему. И Он явится вам и даст Себя осязать вам, как ученикам в вечер воскресения,— и воззовете вы подобно Фоме: Господь мой и Бог мой (Ин. 20, 28).
Всюду ищите не ленясь. Или что я говорю: ищите. Он взыскан уже вами,— и как верный в слове, верно, уже даровал Себя вам, и не раз удостоверял вас в сем даровании. Он среди вас как пастырь в малом стаде, и в вас, как бы в обиталище Своем. Остается приложить один совет: удержите в себе Господа.
Удержите непрестанным помышлением о Нем и непрестанною умною с Ним беседою – о Нем и спасении душ ваших. Удержите любовным устремлением своего сердца к Нему единому, не попуская ему быть привязанным к чему-либо, кроме Его, мало ли то или велико. Удержите положением себя в Его промыслительную десницу, богопреданным расположением сердца и непрестанною молитвою. Удержите точным исполнением монашеского устава, нелицемерным послушанием, кротостию, миролюбием, взаимною уступчивостию, пособием друг другу, смирением, неосуждением, нелюбовию к вещам, лицам и обычаям мирским, уединением, трудолюбием, недаванием покоя плоти, всегдашнею памятию об исходе из сего жития и ожидающем вас воздаянии.
Даруй, Господи, чтобы все сие было так среди вас, сестры, да не будет лживо обещание ваше и да не отщетится возлагаемое на вас ожидание всех! — Мир пред вами, а Господь в вас.
Отвратите очи ваши, чтоб не видеть суеты – и быть всегда с Господом. Его ищите и вслед Его направляйте шаги ваши, мысли и чувства.
Многие и неизглаголанные дарования сопряжены с житием вашим. Господь близ, чтоб исполнить вас благих Своих. Но и потрудиться надо.
Потрудиться, не устрашаясь пустыми страхами и не жалея себя. Жены мироносицы среди распинателей Христовых теснились ко Господу.— Не смотрите и вы ни на что, что вне вас. Пусть вопит мир, пусть безумствует суемудрие, пусть воздвигаются неприятности — идите своим путем, не озираясь по сторонам, не засматриваясь на окружающее, не заслушиваясь пустых речей. Себе только под ноги смотрите и терпеливо ступайте по указанию заповедей и просвещенной свыше совести. И среди мира есть много тружениц благочестия, ищущих Господа, ревнующих постигнуть Его. Смотрите, не отстаньте от них.
Благодарение Господу, если око Его видит среди мирянок — инокинь. Но не допускайте, чтоб Он когда-либо среди вас увидел мирянку под иноческим одеянием. Аминь.
22 апреля 1862 г.
В Тамбовском женском монастыре
14. Образец иночества в том, что было с апостолами, по чудном насыщении пяти тысяч, на море
Духовный закон. Страх Божий да не отходит от сердца. Порядок иноческого жития. Все требует терпения
Обратили ль вы, сестры, внимание на нынешнее Евангелие? На то, как Господь, по чудном насыщении народа, понуди учеников Своих — одних – внити в корабль и варити Его на он пол моря; как бедствовали ученики на море, и Господь подошел к ним уже в четвертую стражу ночи; как святой апостол Петр, после порывов сильной веры, начал утопать, видя ветр крепок, и спасен Господом; и как потом все с Господом, вошедшим в корабль, пристали к берегу (Мф. 14, 22-34).
В сем сказании сокращенно представлен образ вашего жития иноческого! Почему и не хочу пропустить его без внимания и пользуюсь им, чтоб извлечь из него вам уроки – при настоящем моем посещении обители вашей.
Если не забыли, было и у каждой из вас нечто похожее на чудное насыщение алкавшего народа. Разумею то отрадное, воодушевленное состояние духа, когда, окончательно отрешась от всего, решились вы посвятить жизнь свою Господу, во внимании и последовании заповедям и учению Его. Тогда вы себя отдавали Господу, и Господь Себя давал вам. Это не есть удел только избранниц. Таков закон духа жизни вашей. Господь всем дает Себя вкусить в начале, да ведают, что если начало таково, что будет в конце? Но затем Господь сократил токи благодати Своей в вас – и потребовал более собственных ваших усилий и трудов. Как бы отошел в гору, а вас одних пустил в море влаяться волнами скорбей и искушений многотрудного иноческого жития. Что же теперь лежит на вас? Пусть волны бьют ладью вашу,— не смущаясь, всячески старайтесь достигнуть берега, на котором, несомненно, сретит и вас Господь и вечно в Себе успокоит.
Так, сестры, берегите ладью свою, не жалейте труда, действуя веслами, умейте расправлять паруса и направлять свое плавание по преднамеренному.
Напомню вам слово преподобного Исаака Сирианина о жизни иноческой. Жизнь наша, говорит он, есть море. Покаяние — ладья; страх Божий — движитель; воздыхания — ветрило. Берет душу страх Божий, посаждает ее на ладью покаяния и ветрилами воздыханий приводит к берегу любви Божией, или сочетанию сердца с Господом, — сему блаженству, предначатию блаженства вечного.
Осмотритесь же прежде всего,— цела ли у вас ладья – дух покаяния, сокрушения сердечного и смирения? Не думайте, что только до тех пор и необходимо было вам сокрушаться и скорбеть о грехах, пока вы были мирянками, и что, укрывшись в стенах монастыря и облекшись в черное, вы можете послабить себе и предаться усыпительному покою. Нет – теперь-то паче и возбуждайте в себе дух сокрушения, и тем паче, чем тоньше грехи, коими можете оскорбить Господа, ибо у мирян дела – грехи, а у вас – мысли и чувства. Ведайте, что умаление сокрушения есть разрушение ладьи, готовое повергнуть нас в бездну пагубы. Ничем так враг не одолевает нас, как позывом на послабление сердцу. Пожалей себя, говорит, будет себя мучить, поскорбела и довольно, теперь можно и покой себе дать! Послушай только, — послабление сокрушения вызовет послабление и мыслям и чувствам; за послаблением мыслей и чувств придет охлаждение, а за охлаждением — жизнь по духу мира, несмотря на одежду монашескую и пребывание в обители.
Чтоб не было сего, пусть не отходит от сердца вашего страх Божий и вообще страх и опасение за себя и свое спасение. Бог везде есть, все видит, и самое сокровенное. Утвердите сию мысль в сердце своем. Зрите над собою непрестанно око Божие, обращенное в сердце ваше,— и берегитесь оскорбить Бога чем-либо Ему неугодным. Пред царем со страхом стоите. Как без страха быть пред Господом, в руце Коего жизнь и смерть? С другой стороны, что жизнь наша?! Мы похожи на идущего по стремнине, поминутно готовые поскользнуться и низринуться в бездну. Как шагать без страха и опасения? К тому же, враги у нас со всех сторон. Как жить без страхования и осмотрительности? А тут нынче, завтра — смерть; с чем явимся на тот свет?! Так всяко возбуждайте страх, трезвенность, бдительность над собою. Иначе беда! — С умалением страха умалится труд, а с умалением труда — сократится движение, или остановится течение иноческой жизни.
Но пойдем далее в сравнении: пусть цела ладья покаяния и весло страха Божия. Надо еще действовать, чтоб ладья двигалась. Как в обыкновенном плавании ладья движется, когда гребцы действуют веслами, так и в нашей жизни все идет вперед, если она полна трудов послушания и подвигов иночествования: разумею – телесные труды, молитву, духовные беседы, чтение, размышление. Труды – это удары веслами и распущение паруса. От них зависит скорость движения жизни. Как движение разгорячает кроль и тем возбуждает к более усиленному движению, так подвиги иночествования раздражают ревность к иночествованию, которое породило их самих. Где нет трудов, там застой и погашение искр жизни,— опасное и везде, тем паче опасное у вас. Вы трудитесь! Благословенны да будут труды ваши. И напоминаю о сем только ради того, не подумала бы какая, что ей труд не к лицу. В монастырь ходят не на барство.
К трудам прибавьте мир и единодушие. Как обыкновенное плавание бывает благоуспешно, когда все гребцы действуют согласно, так и у вас. Храните мир и взаимную любовь, друг другу помогайте, друг друга возбуждайте, друг о друге пекитесь и молитесь. И не заметите, как успешно будет тещи жизнь ваша, а труда непреодолимого ни в чем не встретите. Дух мира есть самый крепкий и многодвижный дух. Где мир, там одна работает за десять, а десять— за сотни; где же нет мира, там ничто не спеется, — все рвется и разоряется.
Так настроясь, в терпении теките к преднамеренному. Терпение все завершает и всему дает опору и крепость. Покаяние и сокрушение, страх Божий и бодренность, труды и подвиги, мир и взаимносодействие — составляют порядок иноческого жития. Но чтоб сама жизнь текла, надо пребывать в сем порядке, а пребывать в нем нельзя без терпения. Все требует терпения — и молитва, и рукоделие, и чтение, и всякое другое послушание, большое и малое, и тем паче вся жизнь иноческая, чтоб достигнуть своего предела. Без напряжения сил шага нельзя сделать,— напряжение требует усилия, усилие терпения. Терпите же в чаянии несомненном, что труды ваши увенчаются наконец успехом. Но в трудах не берите ничего выше сил. Возьмите себе в закон как все, так и каждая, — чтоб и не отставать и вперед не забегать. Не особьтесь от других даже в трудах подвижничества. Можно взять высоко и не выдержать. Помните порыв святого апостола Петра, окончившийся обличением немощи человеческой. Особность означает самовозношение и желание оставить всех позади себя. А этому, как расположению грешному, не поблажит Бог. Ибо аще не Господь — всуе труждаемся (Ср.: Пс. 126,1).
Сим правилом жительствуя, сестры, благодушно переносите и все искушения и внутренние и внешние, помня, что Господь близ. Се шествует по водам и скоро узрится близ ладьи вашей. Он всегда готов на помощь и всегда подает ее всем обращающим сердца свои к Нему и работающим Ему в исполнении заповедей Его. Если иногда и медлит Он, то делает сие потому, что еще не пришел час. Пождите мало. В четвертую стражу ночи, в час предназначенный, Он явится вам и подаст вам скорую помощь, посему в уповании не преставайте простирать руки к Нему, моля Его прийти и укротить волны жизни вашей.
Когда так все устроится у вас, более и более будет зреть жизнь ваша, или, что то же, — ладья ваша будет все ближе и ближе подходить к своему берегу. К концу плавания внидет к вам Сам Господь, как обещал, говоря об исполняющих заповеди: прииду и явлюся им Сам (Ин. 14, 21). Тогда улягутся все волны, и с Господом, по окончании плавания, на том берегу начнется утро — вечной нескончаемой жизни.
Господь да сподобит сего всех вас. Аминь.
21 июля 1863 г.
В Кирсановском женском монастыре Тамбовской губернии
15. Восход от общины к монастырю
Господь ущедряет благословением всех, кто пребывает в воле Его. Навыки иноческой жизни. Молитва есть способ преуспевания и свидетельство совершенства. Монах тот, кто в сердце пребывает един с Господом
Видя постоянное восхождение вашей общины от силы в силу, нельзя не радоваться; нельзя не радоваться и умножению скиний ваших, и увеличению числа трудящихся и желающих подвизаться на одном с вами поприще, и этому усердию иметь отдельное, более уединенное место для поверения Господу сокровенных желаний сердца и привлечения от Него помощи, столько нужной во внутреннем и внешнем быту вашем. Благодарение Господу, так все устрояющему! Ваше общество в настоящем состоянии похоже на завязь плода. Плод уже виден, но ему предлежит еще созреть — и явиться во всей красоте, предначертанной в первом образовании. Не скудна рука благодеющего Господа. Начный в вас дело сие, Той и совершит е во славу имени Своего святого.
Полагаю, что и вы так же веруете. И веруйте; упование не посрамит. Но ведайте, что упование есть обоюдное дело. Вы чаете от Господа особой помощи и содействия; а Он чает от вас – особенной Ему верности во всем – и большом и малом, чает, что вы всегда будете являть себя достойными особенного Его благоволения. Вот об этом-то паче всего и пекитесь, сестры.— За Господом же никогда никакое не стояло и не стоит дело.
Господь ущедряет Своим благословением всех, кто пребывает в воле Его. Аще заповеди Моя соблюдете, говорит Сам Он, пребудете в любви Моей (Ин. 15, 10). Знаете, в чем воля Божия относительно вас? – Пребывайте же в ней. И не лишит Господь благих Своих вас, ходящих незлобием (Пс. 83,12).
В настоящем вашем виде вы — община. Но это только предначинательное состояние, полумирское и полуиноческое. На этом полупути нельзя останавливаться. Надо идти далее, следовательно, являть и добродетели имеющего открыться совершеннейшего чина, чтобы вступать в него не неготовыми.
Как для общины — вот для вас закон, представляемый примером первой Апостольской Церкви: народу же веровавшему 6е сердце и душа едина, и ни един же что от имений своих глаголаше свое быти, но бяху им вся о6ща (Деян. 4, 32). Как там все было обще, так да будет все обще и у вас: одна цель, одинаковы труды, одна радость и печаль, одинаковы заботы и попечения. Единомыслие и единодушие, соединяя вас внутренне взаимносочувствием, приведут вас к скорому взаимосодействию и взаимовспомоществованию и, составляя из всех едино тело, соделает каждую из вас сильною столько, сколько сильны все в совокупности. Образец для вас — пчелы. Смотрите, в каких непрестанных все они хлопотах... Но все строят один сот – дружно, под управлением одной матки. Оттого и мед у них сладок, что сладок мир, одушевляющий их. Ибо что добро и что красно, но еже жити братии вкупе? (Пс. 132, 1) Что благонастроенная арфа, то мирная община, воздающая Господу согласную песнь хвалы и дружную дань единомыслия и единоначалия. Что многоцветная нива, то добрая община, красующаяся разнообразием добрых сердечных качеств, отличающих сестр. Что сад разноплодный, то трудолюбивая община, богатая обилием дел любви и взаимности. Таковыми являйте себя,— одна перед другою ревнуя преуспеть в послушании, миролюбии, в прощении случайных оскорблений, нещадном труде для других, в неосуждении, во взаимопочтении, во взаимопопечении, хранении чести общины пред внешними, в любви нелицемерной ко всем.
Но являясь таковыми, как общинницы, полагайте семена добродетелей и — имеющего открыться в вас иночества и даже отшельничества. Навыкайте отрешению от житейских обычаев, сокращая их более и более, а от сего переходите по преемству к возможному для вас уединению и пребыванию с единым Господом. Навыкайте хранить чувства нерасхищенными: око от видений, ухо от слышания, вкус с обонянием и осязанием — от сластей и нежностей. А от сего по соответствию — переходите и к хранению нерассеянности мыслей и неувлечению чувств сердца. Навыкайте труду по приказанию и начинаниям по совету, чтоб не делать ничего по своей воле и своему смышлению, а все по рассуждению старших, и таким образом заранее являть себя ученицами истинного послушания, ревнующими преуспеть в отрешении от своей воли. Паче же всего навыкайте труду молитвенному, приметаяся к дому Божию и наедине, в келлии, болезненно припадая Ему, столь часто, сколько это возможно. Молитва есть и свидетельство совершенства, и способ преуспевания. Чем выше молитва, тем чище душа. Горение духа в молитве есть плод общения его с Богом, Который есть огнь и огнь возжигает в духе всякого, кому прикасается. Начинайте с простейшего и восходите к совершеннейшему: от молитвословий деннонощных, стояний и коленопреклонений – ко внутреннему в сердце предстоянию Господу неотходно, или к непрестанной молитве. Когда сия засеменится, тогда душа готова к монашеству, или она уже монахиня; ибо монах есть тот, кто в сердце непрестанно пребывает един с Господом. Чем больше сестр будет достигать сего совершенства, тем более община ваша будет подходить к степени монастыря. И когда все соделаетесь таковыми, тогда духовно вы вступите в степень монашествующих, будете ли внешно таковыми определены или нет.
Сего желая вам, молю недостойною молитвою моею Господа – вспомоществовать вам и в трудах устроения внешнего, и преуспеяния внутреннего, – да достигнете все в меру возраста исполнения Христова. Аминь.
2 июня 1860 г.
В Троекуровской общине Тамбовской губернии
16. Воодушевление на труды
Небесная помощь дается труду. Большое дело требует большого труда. Подвижничество есть постоянное мученичество. Внимание ума
Желанием желал я видеть вашу юную смиренную обитель, сестры, чтоб вместе с вами вознесть молитвы к Господу и испросить у Него благословения на начинающиеся у вас порядки иночествования. Радуюсь, улучив желаемое, и притом в день, посвященный прославлению Божией Матери — Матери всех христиан, паче же Матери девственниц и девственников. Ее покров да осеняет вас присно, и милостивое Ее заступление да не отступает от вас никогда.
Если кому, то вам паче нужна небесная помощь. Вступили в подвиг нелегкий, начали дело немало трудное. Мужайтесь же. По цене жертвы готова вам и небесная помощь и небесная награда! Но и помощь и награда даются труду. Не на покой пришли, и не ищите покоя, и жалейте не о скудости его, а о его излишке.
Давать вам пространный урок иночествования не считаю нужным. Верно, вы и сами не по одному слуху знаете законы его. Напомнить только хочу, что вам сугубою ревностию надо ревновать об исполнении их. Обитель ваша только зачинается: но в начале полагаются обычно основы всего последующего. Все, кои будут после вас, на вас будут смотреть и вашим примером или поощряться, или расслабляться. Позабquot;serifотьтесь же завести у себя — и для внутреннего и для внешнего вашего действования – такие порядки, которые, быв исполнены духом иночествования, постоянно потом поддерживали бы его и давали ему крепость и оседлость в обители вашей. Что заведете, то трудно будет вывесть; а что не заведете, то трудно будет завесть потом. Так все доброе и все худое, что будет потом в обители, будет отражаться на вас, в похвалу вам или в осуждение. Не жалейте же трудов.
И всякое дело требует труда, а дело большое требует большого труда. Сами знаете, что иночествовать, как следует, не легко, и не ждите льгот. Ведь никто не неволил – сами взялись. Тяните же благодушно иго сие, не ропща, не озираясь ни вспять, ни по сторонам, как бы ища, нельзя ли на другого свалить свою ношу. Напротив, друг друга поощряйте и как бы перегоняйте в труде, – и не заметите, как легко будут проходить самые тяжелые труды.
Есть молитвенный труд. Есть труд постничества. Есть труд послушания. Ни одного из них миновать нельзя, ибо на них зиждется жизнь иноческая, которая вся и состоит в переходе от одного из сих трудов к другому, или есть совокупное несение всех их! Так и устройтесь. Молитесь по послушанию с постничеством; и поститесь с молитвою не по своей воле; и послушание несите всякое, укрепляясь молитвою и постом. Устроясь так, вы стройно и успешно потечете путем жизни вашей; что ни день, то шаг вперед, подражая апостолу, который говорил о себе: гоню, аще и постигну (Флп. 3, 12).
Придет немощь, изнемогание, расслабление. Поостерегитесь поддаваться обещаниям сладкого покоя, которым будет обольщать вас враг за оставление начатого. Перемогитесь, потерпите немного и хоть чрез силу совершайте свое дело. Немощь пройдет; возвратится мужество, и опять труд будет не в труд. Так уже устроил нас Господь. Перетерпишь, потом легче будет; а дай себе льготу в чем-либо, все больше и больше будешь хотеть льгот; а там и самый легкий труд станет невыносим.
Кто без труда сподобился рая?! Пересмотрите святцы! Там все святые подвижники да мученики! Мученичество трудно, но и подвижничество не есть ли постоянное мученичество? Если нет другого пути в рай, надо трудиться, ибо в аде придется же трудиться вечно, но трудом бесполезным и безотрадным. А сей труд спасителен и сладок, и совершается пред лицем Господа, Который видит его и цену ему дает всегда полную, всегда такую, какой он стоит, судя по усердию и напряжению сил труженицы. Неленостную труженицу, себя не жалеющую, еще здесь отмечает Господь и труд ее вознаграждает скорым преуспеянием. Кто себя не жалеет, тот все подвигается вперед, а кто приленивается, все отстает да отстает, хоть внешно это и не совсем заметно.
К трудничеству без саможаления присоедините взаимную любовь, миролюбие и покорность одной воле. Вам всем надо составлять одно как бы тело. Как же будете одно, когда попустите разделяться между собою и мыслями и расположениями? Когда разойдетесь, ослабеете, и враг поодиночке каждую из вас одолеет и запутает во что-либо худое; а будете единодушны, ничего не может сделать с вами враг. Где мир, единодушие, согласие и любовь, там Господь; а где Господь, там Его сила и утешение, облегчающие и услаждающие всякий труд. Миролюбивый всегда весел и живет радуясь. Покойно засыпает он и встает, и сны имеет покойные. Немирный мрачен, и немирные мысли и чувства не дают ему покоя. Дело у него не спорится в руках днем, и сны тревожат его ночью. Если так одна, другая, третья и более — что за мирное пристанище будет обитель ваша?! А ведь очень немногого стоит, чтоб избежать сей беды и стяжать благо мира. Надо всем сойтись в одной воле — и ее слушать. Так уже сложиться надо вначале. И будет у вас единоволие, за единоволием последует единомыслие, а затем всегдашнее согласие и нерушимый мир.
Вся беда у нас от мыслей. Пойдут блуждать мысли и зайдут в подозрение, недоверие, осуждение, ослабят труд и родят разлад и непокорность. Надобно потому смотреть за мыслями и не давать им воли. У кого мысли в строю, у того все в порядке. Подвиг держания мыслей в строю называется вниманием ума. Не мыслить нельзя – на то и ум. Но мыслить можно о добром и о худом или пустом. Внимание в том состоит, чтоб худые мысли и пустые отгонять, а держать только помышления благие, согласные с волею Божиею и святыми Его заповедями, при каждом деле, какое кто делает, и при каждом положении, в каком кто находится. Мера доброты мыслей есть слово Божие. Как написано, так и помышления свои держи во всяком случае. Будете так делать – будет у вас строй в уме; будет строй в уме — будет строй в делах ваших и между вами самими лад.
Так, труд, взаимное согласие и мыслей своих устроение — вот производители доброго в вас жития! Войди каждая в себя и сама для себя напиши по сим пунктам устав себе или законы для своего поведения, в коих определится и каждый внешний ваш шаг и всякое внутреннее движение, и все направится к единому успешнейшему соделыванию спасения. Благослови Господи, устроиться вам так! Аминь.
26 июня 1864 г.
В Святоозерской женской обители Гороховского уезда Владимирской губернии
17. Ревновать о деле иночества, ничем не отговариваясь
Поучайтесь и воодушевляйтесь жизнью преподобного Антония. Закон иночества не ослабляется временем. Побеждайте искушения, не поддаваясь им. Иноческая жизнь трудна, но во спасение. Собранность мыслей дает крепость воле
У вас первых, сестры, в граде сем совершаю я служение, и совершаю в праздничный у вас день — преподобного и богоносного отца нашего Антония Киево-Печерского. Иной скажет: так случилось. А я скажу: так устроил Господь, и повелел мне чрез то – напомнить вам и всем иночествующим об обязанностях иночествования. Преподобный Антоний есть начальник иноческого в России жития. Но каково начало, таково же должно быть и то, что истекает из того начала. Все иноки и инокини от него должны заимствовать и правила, и дух иночествования. Почему имея долг сказать вам что-нибудь в утверждение ваше, я не имею нужды долго утруждать мысль над избранием приличного вам урока. Ограничиваюсь простым напоминанием: взирайте на преподобного Антония и подражайте ему. Смотрите на жизнь его, поучайтесь и воодушевляйтесь по ней устроять и свою жизнь. Просматривая жизнь и подвиги преподобного, – что вы увидите
Вы увидите в нем совершенную нестяжательность, строгое постничество, безжалостное утруждение плоти, продолжительное бдение, непрестанную молитву, решительное отсечение своей воли, любовь к уединению, беспрекословное послушание, высоту целомудрия и чистоты, полное умертвие миру и всему настоящему, переселение умом и сердцем в иной мир, всякое внешнее и внутреннее подвижничество, внимание ума, чистоту помысла, хождение пред Богом и всякую добродетельность деятельную и созерцательную. Таков был преподобный Антоний; такими надлежит быть и всем иночествующим.
Проходя все сие мыслию, и вы порывайтесь на подражание, и да не скажет ни одна из вас — к сим кто доволен? Не послабляйте себе и не изобретайте извинений своим послаблениям.
Не говори никто: тогда, может быть, можно было так жить, а ныне куда нам?! Повторю опять: каково начало, таково должно быть и исходящее из того начала. Закон иночества не ослабляется временем. Можно перестать быть иноком; но кто хочет быть иноком, должен явить себя таким, каковым иночество было изначала. Как бы далеко кто ни стоял от начала своего, все он должен вполне соответствовать ему, подобно тому, как ветви, например, высокого кедра, как бы далеко ни были от корня, хоть на самом верху, все бывают такого же свойства, как и та часть, которая прямо идет от корня. Пусть какая-либо ветвь на кедре изменится в свойствах и составах, – посредством, например, привития,— тогда она уже перестанет быть кедровою. Так и здесь, пусть изменит кто правила иночества, тогда жизнь его будет уже не иночество, а нечто другое – жизнь ни мирская, ни монашеская,— выдумка новой жизни, которой трудно дать имя.
Не говорите: живем среди мира, или пред лицом мира. Как предостережешься от приражения духа мира? Ходя непрестанно там, где все сажа, и нехотя очернишься сажею. Правда, что прелести мира близки к вам; но из того, что они близки, не следует, что ими уже и увлекаться должно. Когда восстает искушение, разве уже необходимо поддаваться ему? Когда вас встречает враг, разве уже необходимо ему и в руки должны вы предаться, потому только, что встретились с ним? Так и у вас; пусть мир размножает пред вами свои прелести, – вы берите из сего себе повод не к увлечениям, а к отвращению, не к преданию себя в плен, а к борьбе и победе. То, что мир пред вами, скорее выгодно для вас, нежели невыгодно,— разумею — в отношении к иночеству. Мир пред вами — больше искушений; больше искушений — больше борьбы и побед; больше борьбы и побед — больше успеха в отрешении и очищении сердца и, следовательно, больше преуспеяния в иночествовании. Встречается прелесть мира и раздражает искушение; вступите в борьбу и победите, – и сделаете чрез то шаг вперед. Сделайте то же с другим искушением, с третьим и т. д.
Всякий раз, как встречаете искушение, побеждайте его, не поддаваясь ему, не поблажая себе, и скоро сделаетесь искусными инокинями. Воин как делается искусным воином? Когда в частые вступает схватки с врагом. Так и у вас. Вам скорее можно преуспеть, нежели тем, кои укрылись в пустыню. Только, конечно, надобно строго держаться одного правила: решительно никогда не поддаваться мирским делам и прелестям – ни в малом, ни в большом. Кто увлекается мирским и поддается ему, тот уже принимает дух мира. Коль же скоро примете вы дух мира, то выйдете инокини по одежде, и мирянки по сердцу.
Не говорите: у нас не общежитие, всякая из нас сама себе добывает пищу и одежду; а при этом, куда уже нам до строгого исполнения правил иноческих? — То, что у вас нет общежития, есть сторона вашей жизни очень невыгодная! Но она может только затруднять ваше иночествование, и нисколько не ослабляет вашей обязанности быть строгими исполнительницами своих обетов, и не лишает вас возможности к тому. Святой Антоний чем жил? Трудами рук своих. Трудами рук своих жили и древние подвижники – и до соединения их в общежительные обители, и по соединении. Спаслись же они и прославились. Это же может быть доступно и каждой из вас. Труд сам по себе есть святое дело. Устраните от него безвременность, суету, зависть, желание выказываться и прочие неуместности — и он никакой не подаст помехи делу вашего иночествования. Устраните затем из способов доставать себе содержание все приемы, которые связывают вас с миром и вплетают в круговращение ходячих у него сделок, а из самого содержания все, без чего можно обойтись, – и сами увидите, что образ жизни вашей внешней не сократит успеха во внутренней и не послужит преградою к строгому исполнению правил иноческих. Добывайте содержание и содержитесь так, как подобает инокиням, не делая из себя общества живущих по своим желаниям и в свою угоду. Ибо иначе вы будете отличаться от мирянок только тем, что живете в монастырской ограде и ходите в черной, особого покроя одежде.
Скажете: трудно? – Правда, трудно. Иноческая жизнь есть высокая жизнь; потому и трудна. Трудна она, но во спасение. Что же, бежать от сего труда?! И мирская жизнь тоже не легка, а, может быть, еще более трудна; но труд ее не прямо ведет ко спасению. Когда вступали вы в обитель, на покой ли вступали? Если не на покой, что ужасаться трудностей?! Поминайте чаще первую решимость и чаще возгревайте ее в себе, доводя до первоначального жара. Она есть сила, не боящаяся трудностей, а весело их встречающая. В пособие себе возьмите уединение. Выходите вне только в крайней нужде, нехотя, как бы влекомые чуждою силою. Уединение родит собранность мыслей, а собранность мыслей даст крепость воле. С уединением соедините молитву—и келейную и церковную, и словесную и умную. Держитесь одного: ни по каким кажущимся уважениям не отменять правила молитвенного, – и увидите плод молитвы. Она освятит всякий труд и всякое дело; ум и сердце отрешит от всего и с Богом соединит; а сие последнее и есть то, чем должен быть инок.
Сохраните сие — и несомненно явитесь непостыдными делательницами иноческого жития, чего и да сподобит вас Господь молитвами преподобного и богоносного отца нашего Антония. Аминь.
10 июля 1864 г.
В Суздальском женском Ризоположенском монастыре
18. Подвизающиеся для исцеления своих душевных болезней (страстей) могут быть и для других целительною купелию
Каким образом немощный и страстный может быть врачевателем душевных немощей и страстей. Как идет духовная жизнь. Очищение сердца от страстей. Зачем учреждены иноческие обители
Ныне неделя, в которую воспоминается чудесное исцеление Господом тридцативосьмилетнего расслабленного. В Евангелии поминается чудотворная ветхозаветная купель, которую возмущал Ангел Господень каждое лето, и кто первый влезал в нее, по возмущении воды, бывал здрав, каким бы недугом ни был одержим. При купели было пять притворов, в которых лежало множество болящих – слепых, хромых, сухих – в чаянии движения воды (Ин. 5, 1-9).
Что в сей день положена память святого Авраамия мученика – это очень понятно. Почивающие здесь нетленные мощи его суть наша чудотворная купель. Приходи, кто хочет, и не однажды в год, а каждый день и час, — и не жди Ангела, а сам возмути ее чудодейственность молитвенными движениями и воздыханиями, и, несомненно, отойдешь здрав от недуга, которым недугует душа твоя и даже тело, если того достойным найдет тебя промыслительная благодать Божия.
Так это понятно. Но то не совсем понятно, чего ради устроился в сей день праздник в вашей обители, сестры? Видно, что этим хотели сильнее напечатлеть в вашей мысли то Евангельское событие. Но самое напечатление сие зачем? и зачем у вас, иночествующих? Какая мысль дается сим о вас – вам самим и нам, сторонним? Та ли, что вы – овчая купель для приходящих к вам – больных разного рода душевными недугами, или та, что вы в своих келлиях подобитесь пяти притворам, в которых лежат болящие, – сами ищущие и чающие целительных движений вне себя, от инуда? Вот это не ясно, что вы – купель целительная или притвор с больными? Хочу пояснить вам сие потому, что отсюда выходит для вас очень назидательный урок.
По моему суждению, вы должны быть и то и другое. В себе самих, в своих чувствах и в своем о себе мнении вы должны быть болящие, а для других — целительницы душевных недугов. Сами вы должны чувствовать и почитать себя исполненными недугов душевных – духовно слепыми, хромыми, сухими; а для тех, кои приходят к вам с немощами душевными, вы должны подавать всякое исцеление, просвещать слепотствующих умом и самопрельщенных, исправлять храмлющих на обе плесне — нерешительных, и оживлять святое чувство в душах, иссохших суетою и заботами житейскими. Не думайте, что тут есть несообразности. Может быть, вам представится, как же это самим себя иметь душевно немощными, а другим подавать душевное врачевание? – Откуда немощный сам в себе возьмет целительную силу для других? — Скажу на это, что во внешней жизни точно так бывает, что скудный не дает довольства, и бессильный — крепкой подпоры, а в духовной жизни наоборот, чем кто зрит себя немощнее, тем он бывает сильнее; ибо в немощах-то и совершается сила Божия, и чем кто уничиженнейшим себя имеет, тем преславнейшие и спасительнейшие издает дела, ибо смиряющийся в чувствах о себе возносится делами, Богом чрез него содеваемыми.
Вы, конечно, знаете,— как идет духовная жизнь. Когда человек предан страстям, то он не видит их в себе и не разделяется с ними, потому что живет в них и ими. Но когда воздействует на него благодать Божия, тогда он начинает различать в себе страстное и греховное, – признается в нем, кается и полагает намерение воздерживаться от того. — Начинается борьба. – Сначала сия борьба ведется с делами, а когда отвыкнет человек от дурных дел, брань начинается уже с дурными мыслями и чувствами. – И здесь она проходит много степеней; но главное тут – вот что бывает: помыслы и чувства не вдруг освобождаются от страстей и греха, а до сего бывают еще в плену у них и после того, когда дурные дела уже прекращены. — Дел тогда грешных хоть и не бывает, но душа помышляет о грешном и услаждается страстными предметами. Кто ревностно ведет дело спасения, сейчас заметит это. Внимание, которым внимает он себе, непрестанно открывает ему все сплетение страстных помыслов, роящихся внутри его. Заметив эту нестройность, начинает он прогонять дурные помыслы и подавлять страстные движения, навыкает распознавать, какой страстный помысл как начинается, как подкрадывается, как увлекает и прельщает душу, а вместе, навыкает и тому, как побеждать его, прогонять и погашать. Борьба длится, — страсти все более и более исторгаются из сердца.
Бывает и так, что совсем исторгаются страсти из сердца. Исторгаются! — Остановитесь тут вниманием, что значит это исторжение страстей из сердца? Исторгаются страсти, но борьба не прекращается; исторгаются из сердца, но не выходят из естества нашего и в нем остаются. Признак того, что страсть исторгнута из сердца, есть — когда сердце начинает питать к страсти отвращение и ненависть. Но когда и этого достигнет человек, это не значит, чтобы страстные помыслы уже не приходили и не покушались увлечь душу его,— нет, и при этом они будут нападать и соблазнять, хотя без успеха, ибо сердце тогда с первого раза поражает их ненавистию и отвращением. Страсть исторгнута из сердца, но осталась подле него, стала вне его, как соблазнитель.
Положим, что так сделано с одною, другою, третию страстью, — и всеми, какие у кого есть. Все они выброшены из сердца, отвергаются и ненавидятся им; но все стоят вне его и соблазняют. Каким, думаете, будет сознавать и чувствовать себя тот человек, в котором сие совершается? — Не иначе, как нечистым; ибо страсти нечистые, хотя они уже ненавидятся им, все же он видит в себе. Вот тщеславие приходит, вот – осуждение, вот – леность, вот – зависть, вот – похоть. Хотя всех их он прогоняет и отвергает, но все же не может не видеть, что они в нем и что, следовательно, он не может не сознавать себя немоществующим ими.
Припомните сказание об одном великом подвижнике, как он, сидя в келлии, вслух осуждал себя в разных грехах. – Ученики его совне слышали, что он говорил, например: «Ты уж побранился», немного спустя: «Ты уже наелся – ни свет ни заря»; потом: «Ты уже судья стал и всех рассудил» и проч.; так он перебирал все грехи, будто содеянные им. Это не грехи были, а помыслы приходили к нему, и он судил себя не чистым от них, соучастником в них и грешником. Между тем по ходу жизни он и подобные ему стоят на высокой степени. И выходит, что, чем совершеннее кто на деле, тем немощнейшим чувствует себя в сердце, чувствует себя страстным, и осуждает себя в страстности, когда страсти уже отвергнуты и возненавидены. Даже, надо сказать, потому и сознает он себя страстным, что страсти отвержены; ибо, пока они не отвергнуты сердцем, человек не охотно признает себя в них виноватым, а все как-нибудь извиняется в них.
Но пусть он сам себя чувствует уничиженным — как бы был весь в грехах и ранах, так ему должно. Мы же смотрим, что есть на деле. Ведь он все уже страсти одолел и исторг из сердца, значит, он на деле изведал, как какая страсть и какой страстный помысл действуют в нас и как их одолеть можно, изведал все хитрости греха и страстей и все меры против них, духовною мудростию предписываемые, – и своим опытом все сие знает. Но такое лицо есть сокровище духовного врачевания: приходи к нему, с какою хочешь немощию душевною, – он все расскажет, как в каком случае поступить и как укрепиться и одолеть себя. Ибо все изведал и знает опытно целительность своих средств и их пригодность в разных случаях,— сам искушен был, может и искушаемым помощи, как говорит апостол (Евр.2, 18), и даже так, что такой только и может быть настоящим врачом душ. Когда кто, сам не уврачевавшись, других врачевать хочет, тогда и врач и врачуемый в прелесть пагубную впадают и увеличивают свою проказу взаимно, а не врачуются; подобно как если слепец слепца поведет, то оба в яму впадут.
Теперь видите, сестры, каким образом чувствующий себя немощным и страстным бывает самым надежным врачевателем душевных немощей и страстей! Отсюда возьмите решение – как и вы можете сами себя иметь болящими, а для других представлять целительную овчую купель. Вступите в безжалостную борьбу со страстями и помыслами, и сим путем достигнете того и другого. Дела греховные какие-нибудь – вам трудно иметь, но при сем можно иметь греховные помыслы и все же быть грешными пред Богом. На помыслы паче и обратите все внимание и всю ревность подвижничества. Когда сею внутреннею борьбою исторгнете страсти из сердца, тогда будете способны врачевать и других, и тем исполните ваше назначение в Святой Церкви. Иноческие обители зачем учреждены? Затем, чтоб приготовить духовных врачевателей и врачевательниц. И вы непременно должны сего достигнуть, – сего ожидает от вас Церковь, сего ожидают от вас и все христиане. Если нельзя сего достигнуть без борьбы со страстями, так боритесь, и боритесь неленостно. А то что у нас будет? В мире страсти владычествуют и всех снедают. Придет кто в обитель – отдохнуть душою, и тут — те же страсти. Куда же тогда деваться мирянам от страстей? Возьмите же себе во внимание то, чем вы должны быть, и поревнуйте не казаться только, но и быть таковыми, какими все видеть вас чают. Аминь.
10 мая 1864 г.
В женском Владимирском монастыре
19. Какими должны быть инокини, чтобы с мудрыми девами войти в чертог бессмертного Жениха
Богородица есть Матерь ваша. Явление небесной славы дев. Трудитесь над водворением в сердце добродетелей. Иноческая одежда – символ добродетелей и совершенств. Если не будет в сердце благих расположений, затворится дверь пред лицом нашим
Какое благое намерение пришло тому, кто устроил храм сей для вас, сестры, – посвятить его Матери Божией, Которая, будучи Матеродевою, есть воистину Матерь девства – сей главной жертвы вашей и вашего, по преимуществу, обета. Утешительно сие, но и многообязательно! Владычица Богородица есть Матерь ваша. Почему, имея пред очами девственный лик Ее и приводя на мысль любимые Ею совершенства, воодушевляйтесь ревностию так устроить себя и внешно и внутренно, чтобы не лишиться Ее покрова, заступления и руководства и, проводя земные дни в обители Ее, быть введенными Ею и в обители небесные по кончине дней ваших.
Пророк Давид видел в пророческом видении славу Богородицы — то, как Она в ризах позлащенных одеяна и преиспещрена предстала как Царица, одесную Господа, – и тут же прозрел, как вслед Ее приведутся Царю девы, — искренния Ея приведутся к Нему и введутся в храм Царев (Пс. 44, 10, 15-16). Исполнилось сие предсказание! Многие хоры дев окружают теперь на небе Владычицу и с Нею радуются и ликуют, призывая к себе и всех желающих и усердствующих. Так, сестры, путь проложен. Спешите и вы по нему, вслед прославленных уже девственниц.
Приведу вам один опыт явления небесной славы дев. Нужно было укрепить изнемогавшее терпение и воодушевить погасавшую ревность одной сестры-труженицы. И вот по молитве мужа, крепкого духом, является Матерь Божия, сопровождаемая двумя Ангелами, Иоанном Предтечею и Иоанном Богословом, и окруженная двенадцатью девами. Девы сии были неописанной красоты, все в свете, в венцах и блестящих разнообразно одеяниях. И сказано было душе, имевшей в том нужду: «Видишь, какая слава; но не даром досталась она им! Они вошли в нее после многих скорбей, теснот и трудов!» А те, кои не трудятся, как должно, не войдут в славу сию.
Так, многим трудом и потом стяжавается доступ в хор дев, ликовствующих окрест Богоматери! Видите – ваша Владычица одеяна в ризах преиспещренных, и девы окрест Ее стояли в одеяниях разнообразно блестящих. Это знамение разнообразных добродетелей, коими украсили они души свои, над коими трудились в продолжение всей земной своей жизни. Пока были они на земле, не видно было в них никаких отличий и особенностей. Духовные совершенства их были внутрь их сокрыты. А там явились они во всем блеске — и отобразились привлекательною светлостию внешнею. Все одно, как семена цветов, пока сокрыты в земле, не имеют ничего привлекательного и славного; а когда прорастут и выйдут наружу, тогда облекаются цветностию, которою и Соломон не облекался во всей славе своей. Так и девы на земле проводили жизнь в смиренных и уничиженных трудах и заботясь об одном, чтоб внутренно созидаться во всякой добродетели. Сии добродетели составляют внутреннюю их славу, сокрытую от других, и даже от них. Когда же совлеклись они внешней оболочки тела, тогда сокрытые внутрь их совершенства открылись в разнообразии видимой славы.
Вот, сестры, и вы теперь не славны и не видны; и жилища ваши, и одежда, и пища, и отношения ко внешним—все у вас уничиженно. И не скорбите о том. Так сему и быть следует. Только не забудьте ревниво трудиться над водворением в сердце вашем всякого рода добродетелей, чтоб, когда кончите земное свое поприще, было чему раскрыться из вас со славою и вам не стыдно было стать в лике дев – в блестящих одеждах окружающих Владычицу Богородицу. Как в цветнике вашем не выйдут цветы, если не посеете их и не походите за ними, так, если не посеете в себе семян добродетелей и не походите за ними трудолюбно, не раскроется из вас и не осенит вас в будущем разнообразная слава духовная.
Вы носите уже одежду, которая именуется ангельским образом. Чего ради так? — Ради того, что она изображает разные добродетели и совершенства, свойственные небожителям. Облекаясь в сию одежду, вы даете обязательство пред небом и землею в сердце своем сокровенно для всех засеменить и возрастить напоминаемые ими добродетели, чтоб чистыми и совершенными явиться вам подобно Ангелам, когда, оставя землю, войдете в небесные области.
Если б кому нужно было пояснение, какие это добродетели надо вам в сердце засеменить здесь, чтоб они там явились вовне со славою, – можно ответить: станьте таковыми в сердце, какими означает вас одежда ваша, и — довольно. Носите куколь на главе — символ незлобия младенческого — и будьте как дети незлобивы, послушны, не многозаботливы, ко всем приветливы и радушны, приемлюще друг друга любовию. Носите аналав на раменах ваших – образ креста всестороннего терпения — и будьте терпеливы и благодушны, пребывайте в трудах, молитвах, пощениях, коленопреклонениях, одна другой прощайте, одна другой помогайте и все сносите без роптания. Носите пояс – символ готовности на всякое дело и умерщвление страстей — и будьте таковы: бодренны, не саможалетельны, не поблажливы себе, скоры на все благое до положения живота. Носите мантию — образ савана погребального – и будьте мертвы ко всему, что вне вас и вокруг вас: бранят — не оскорбляйтесь, и хвалят – не возноситесь, благо получив — не увлекайтесь, и бедствуя — не малодушествуйте. Одно имейте в уме и сердце — спасение души и богоугодность жития. Имеете четки — символ и правило непрестанной молитвы — и навыкайте такой молитве, чтоб и сидя, и ходя, и дома, и вне, и в церкви, и за трапезою, и во всяком деле и месте непрестанно иметь молитву в сердце,— с нею засыпать и с нею просыпаться. О всем сем и подобном, напоминаемом одеянием вашим, поревнуйте, сестры, чтоб в свое время не послужила вам в обличение одежда сия.
Теперь миряне и мирянки почтительно относятся к нам в уверенности, что мы и внутренно таковы, какими показывает нас вовне одежда наша. И хорошо делают, отдавая тем честь добродетели, хотя предполагаемой, которую нельзя не чтить. Они не видят, что у нас на сердце. Но что у нас на сердце, сие сокрыто только во времени. Там все будет явлено. Как же будет нам стыдно, когда пред всеми, знающими нас теперь, откроется тогда, что мы не таковы в сердце, каковыми являемся по одежде! Как стерпим укор их, который обратят они тогда к нам! Мы вас считали смиренными, а вас осуждают как гордых и тщеславных. Мы думали, что вы чужды увлечений сердца и помыслов, а вас осуждают за невоздержание очей и чувств. Мы думали, что вы постницы, а вас осуждают за сластолюбие. Мы думали, что вы молитвенницы, а вас осуждают за непамятование о Боге. Мы думали, что вы труженицы, а вас осуждают за леность и многоспание. Мы думали, что вы терпеливы, а вас осуждают за ропотливость. Мы думали, что вы не любите мира, ни яже в мире, а вас осуждают вместе с миролюбцами. Мы думали, что вы кротки, послушны, миролюбивы, а вас осуждают за гнев, непокорность, грубость и свары. — Как стерпим такие и подобные укоры?! А они еще несравненно больнее будут, когда миряне пойдут в рай за свои добродетели, а нас погонят в ад за наше нерадение и беспечность.
Имея теперь в мысли возможность такого для нас горького случая, отсюда еще позаботьтесь отстранить его, сестры. Того, что вы в стенах обители, мало. Что вы девственницы, мало. Что вы постницы, мало. Что трудитесь, мало. Что поклоны кладете, мало. Надо сердце свое исполнить всякими добрыми расположениями. Чего не доставало у юродивых дев?! По наружности и они были точь-в-точь, как мудрые, но когда пришла минута сретить жениха, они оказались никуда не гожими. – Отчего? Оттого, что не имели елея в светильниках их. Елей — здесь означает совокупность всех благих чувств и расположений сердца, делающих душу любезною Господу невестою и дающих вход в чертоги славы Его. То же и с нами будет. Если не будет в сердце нашем сих благих расположений, затворится дверь пред лицом нашим и услышим из-за них: отойдите, — не вем вас!
Сие все напоминаю вам, сестры, в светлый праздник ваш не затем, чтоб нарушить празднственные ликования ваши, но чтоб, по случаю сего скоропреходного праздника, возбудить в вас опасливую заботу, как бы не пропраздновать здесь нескончаемого праздненства, в хоре дев — светлопрекрасных, которые, как искренние Владычице Богородице, вслед Ее приведутся и введутся в храм Царев. Если и встревожится чья совесть — не к худу, а к добру. Лучше здесь в тревоге держать себя, чтоб там награждену быть успокоением,— нежели неосмотрительно предаваясь здесь покою, там застигнутым быть тревогою, которая, возродясь, уже конца иметь не будет. Пресвятая Владычица Богородица — ваша ближайшая Заступница и Покровительница – да окормит вас к тихому пристанищу Своему, а для того зарями света Своего да просветит, душевные недуги да исцелит, налоги бесов да отгонит, от тьмы страстей да избавит, здравие душе да подаст и сердце да исполнит нетленною красотою духовною, да ею, как светосветлою одеяны одеждою, в веселии и радовании, вступите вы в небесные светлые обители, вслед Царицы Богородицы и всех дев, по трудах земных просиявших славою на небе. Аминь.
22 октября 1863 г.
В женском Владимирском монастыре
20. Приходит Спаситель и приносит спасение
Как достойно сретить Господа. Внутреннее благонастроение да будет достойным сретением Его. Возгревайте желание спасения. Не ослабевайте в деле исполнения всего нужного ко спасению
Из всех речений, какими живописуется Рождество Христово и наше отношение к Рождшемуся, – ближе всего к вам, сестры, идут следующие слова: «Христос с небес – срящите». Христос сходит с небес, выходите в сретение! Говорю так, приноровляясь к притче о десяти девах, ибо и там в полунощи глас бысть: се жених грядет, исходите во сретение его (Мф. 25, 6). Разница в том, что там приходит Судия, а здесь Спаситель. Там какими застал Он дев, так и решил их навсегда, мудрые остались мудрыми, а юродивые – юродивыми, не имея возможности поправить своей участи. А здесь не то; но пусть юродивыми окажутся какие в час сретения — есть еще время сделаться им мудрыми, равно как и мудрые не лишены опасности попасть в число юродивых. Тем с большею осмотрительностию надлежит нам узнать и привесть в исполнение, – как достойно сретить рождшегося Господа, «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес».
Когда в какой стране проходит весть, что царь идет, все жители той страны приходят в движение и заботливо начинают готовиться — принять царя достойно царя: исправляют улицы, украшают дома, выставляют на вид все, что имеют лучшего, чтоб и царю и всем другим показать, что они находятся не в обыкновенных обстоятельствах. То же и у нас. Издали начали мы готовиться к празднику: келлии поочищены, работы прибраны к стороне, одежды новые пошиты, и к столу нечто лишнее заготовлено, так что и свои и сторонние видят, что у нас праздник. Так для видимости все сделано; но удовольствуется ли этим рождшийся Господь?! Для нас такая видимость, может быть, и не излишня, но для Господа не она нужна. Смотрите – как Он родился! «В вертепе Младенец повит, лежащь в яслех». Вся слава внутрь. Внутреннее благонастроение духа будет и достойным сретением Его, сходящего с небес. Посмотрите на икону Рождества Христова! Матерь Божия и Иосиф праведный на коленах, между ними предвечный Младенец, окрест пастыри или волхвы. Очи всех устремлены на Него,— в Нем исчезают все и на Нем упокоеваются. Так устройтесь внутренне и вы... Сретьте Господа вместе с пастырями — желанием спасения, вместе с Иосифом и Богоматерию — благоговейным успокоением в Нем, вместе с волхвами – охотным шествием вслед Его, вместе с Ангелами – благодарным славословием Ему. Так – приходит Спаситель и приносит спасение. Возгревайте же желание спасения. Вы в обитель вступили по сему именно желанию, но длительность времени, начатки успехов, а может быть, и другие дела могли ослабить или совсем погасить его. Позаботьтесь ныне сильнее возгнести сей огнь в себе. Восставьте мысль о тесноте нашей отовсюду: от дел наших греховных, от страстей и привязанностей, от врага нашего исконного; приложите к ней другую мысль, что кроме рождшегося Христа Господа нет иного имени под небесем, о немже можно бы нам спастися. И устремится дух ваш к Господу, как елень на источники. Это и будет значить, что вы выйдете во сретение Господу и сретите Его желательно, как жаждущая земля сретает дождь.
Приходит Спаситель, — и приносит спасение. Примите же всем сердцем сие принесенное Им на землю устроение спасения – во всей его полноте и подробностях, ни от чего не отказываясь и ни к чему не прилагая кривых толкований. Вы уже и вступили в дело самого строгого исполнения всего нужного ко спасению. Не ослабевайте. Волхвы, несмотря на неопределенность небесного указания, тотчас поднялись и пошли искать Указанного, и нашли... Не обманет и вас надежда, несмотря на то что не видите, может быть, очевидных успехов вашего искания. Придет время — увидите плод — самое спасение воссиявающим в сердце вашем. Только не отказывайтесь ни от каких внушений Евангельских. Это сердечное восприятие всей воли Христа Спасителя, коею определяется путь спасения, будет то же, что объятие при первой встрече желанного; как, напротив, отречение от сего сделает нас подобными тем, о коих написано: во своя прииде, и свои Его не прияша (Ин. 1, 11).
Приходит Спаситель и приносит спасение – Спаситель всемощный и всежелательный. Успокойтесь же насчет своего спасения в Нем, – и в Нем едином. Не ищите ничего другого: все у Него, и все, что есть у Него, есть ваше. И ум, и сила, и радости, и красота, и покой – и все готово для вас, только приникните к Нему всем устремлением вашего духа... Как Пречистая Дева Богородица слагала в сердце Своем все глаголы, так сложите их в своем сердце и вы, и веруйте, не колеблясь, что все до иоты будет так, как написано.
Приходит Спаситель и приносит спасение, готовое для вас, оказавшееся сильным в несчетном множестве спасенных, на небесах прославленных. Прославляйте же ныне богатство щедрот и снисхождения Божия. Славьте благодарно Господа и за то, что не бросил Он рода нашего и устроил ему дивный образ спасения, и за то, что к нам именно приблизил сие спасение и явил нам образцы спасенных в возбуждение ко спасению нашего духа. Ангелы велегласно прославили Бога еще только в начатках устрояемого спасения. Какими устами надо нам прославлять Господа, видя самым делом совершившимися столько дивных дел во спасение наше!.. Пойте же непрестанно: слава в вышних Богу!..
Вот гак устройте из сердца вашего ясли рождшемуся Господу и окружите их сими священными расположениями – желанием спасения, деятельным восприятием всего устроения спасения, успокоением в Господе и благодарным славословием Ему. Это доставит самое высокое занятие духу вашему в дни сии, освятит праздники ваши и даст, вместе, возможность самым точным образом исполнить то, что содержится в песни: «Христос с небес – срящите». Аминь.
В Тамбовском женском монастыре.
На 2-й день Рождества Христова
font-size:16px;
Назад к списку
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.gif)
