«ВЕСЬ МИР В ТРЕВОГЕ И В ОЖИДАНИИ ЧЕГО-ТО СТРАШНОГО, ЧТО ВОТ-ВОТ ГРЯДЕТ»

«В Татарстане пробуждается православное самосознание», — заявил в канун Воскресения Христова митрополит Казанский и Татарстанский Феофан. В интервью «БИЗНЕС Online» правящий архиерей объяснил, почему террористы — это орудие дьявола, в чем опасность митингов Навального и протестов против передачи Исаакиевского собора Церкви.

«Западные политики заботятся об интересах меньшинств, чтобы сделать их большинством, а христиан свести к меньшинству»

— Владыка, в эти дни мы празднуем Святую Пасху 2017 года. В чем ее особенность? В нынешнем году — столетие Пасхи 1917 года, когда судьба всей страны и судьба Православной Церкви развернулись на 180 градусов...

— Чем она особенна? С одной стороны, каждая Пасха и для каждого человека — особенная. С другой — та Пасха 1917 года праздновалась в совершенно иных исторических условиях. При этом любой праздник Воскресения Господня неизменен, потому что Христос всегда выступает победителем смерти. И это всегда актуально. Тем более сегодня, когда все общество — не только России, но и все мировое сообщество — пребывает в некоей тревоге и в ожидании чего-то страшного, что вот-вот грядет. Напряжение усиливается от затянувшейся войны в Сирии, от конфликтов ядерных держав. Тем более нам надо помнить, что Христос победил смерть и Христос победил страх. И вместо этого вселил в нас надежду и дух победы. Это и есть особенность любой Пасхи, в каких бы исторических, сиюминутных условиях она ни проходила — победа жизни над смертью. После событий 1917 года надежда у многих людей была как бы засыпана пеплом, лишь где-то тлел уголек, но не верилось, что он снова превратится в яркое пламя. Однако вот минуло 100 лет, и мы вновь открыто и свободно встречаем в нашей стране и в наших храмах Пасху Христову!

— Недавние террористические атаки на коптскую церковь в Египте, в результате которых погибло 45 человек, омрачили светлый праздник для многих христиан. Эти теракты тоже часть той мировой смуты, о которой вы говорите?

— Есть рассматривать случившееся в плане метафизическом, то это — свидетельство борьбы двух сил, о которой нас предупреждал Христос. Ведь как Он говорил: «Если Меня гнали, будут гнать и вас». Но, как говорится, победа будет за нами. И запрещенный в России ДАИШ, и другие террористы — всего лишь орудие в руках самого главного врага Сына Человеческого — дьявола.

Но разве только об одних террористах речь? Разве во многих западных странах не действуют законы, которые можно назвать антихристианскими по духу? Совершенно неприемлемы с христианской точки зрения законы об однополых браках, принятые во многих западных государствах, — от ряда американских штатов до Эстонии и Финляндии. При этом законодательно пытаются запретить само упоминание христианских символов и даже ношение нательного крестика. Что это, как не борьба с христианством? Мы постоянно слышим от западных политиков, что они живут в постхристианском мире и позиционируют себя «просвещенными» и «современными». Они заботятся об интересах так называемых меньшинств, но такое впечатление, что они стремятся сделать эти меньшинства большинством, а христиан, наоборот, свести к меньшинству.

— Нынешняя православная Пасха совпадает с католической. Это ведь бывает достаточно редко?

— Да, в следующий раз это произойдет в 2025 году (20 апреля). Совпадения зависят от циклов лунного календаря. Это просто циклы, которые повторяются — ну и слава Богу. Но нельзя сказать, что для настоящего верующего человека в этом заключался какой-то особый смысл. Конечно, хорошо, что так совпало, а то чаще бывает, что у одних еще пост, а у других — уже Пасха. Но внутренней церковной жизни это не мешает.

«Стоишь и думаешь: «А может, там, где я сейчас, стоял некогда сам Христос?»

— Владыка, какая Пасха из тех, что вы праздновали в своей насыщенной событиями жизни, запомнилась вам больше всего?

— Думаю, что больше всего запомнилась моя первая Святая Пасха в Иерусалиме. В 1977 году я прибыл в Иерусалим для работы в Русской духовной миссии. Естественно, та Пасха, которую я первый раз встречал на Святой земле, на месте Воскресения Христова, стала для меня незабываемой. Душа совершенно по-иному воспринимает благую весть Воскресения, когда ты стоишь вот здесь, на той же самой земле, где и происходили события Священной истории. Стоишь и думаешь: а может, там, где я сейчас, стоял некогда сам Христос?

— Да, это было еще советское время, и я ощущал себя самым счастливым человеком. Сколько жило тогда в Советском Союзе? 240 - 250 миллионов человек. И вот со всего СССР в иерусалимской духовной миссии нас собралась маленькая горстка — три-четыре человека. И ты — из этих 240 миллионов. Поэтому, конечно же, я чувствовал себя счастливым. Что такое была эта наша миссия? Просто малая свеча русского православия у Гроба Господня. И мы понимали ту огромную ответственность, которая возлагалась на нас.

— В позднюю брежневскую эпоху в Израиль уже переселилось огромное количество выходцев их Советского Союза, продолжавших говорить на русском языке. Вам приходилось с ними общаться?

— Да, это была довольно обширная эмиграция. Но вспомните: эти люди приехали в Израиль совсем по иным причинам, нежели мы, и совсем с другими убеждениями. Они себя позиционировали не просто как евреи, но и как иудеи. Тем не менее мы для них, видимо, олицетворяли покинутую ими Россию. Поразительно, но к нам в миссию постоянно шли репатрианты из СССР — кто поплакаться, кто просто услышать русскую речь, поговорить. А некоторые — даже с просьбой помочь им вернуться обратно в Союз. Это был очень сложный период, но к миссии постоянно тянулись люди, чувствовавшие свое родство с русской культурой.

«Православная Церковь в республике становится более молодой и более активной»

— Владыка, вы встали во главе Татарстанской митрополии более полутора лет назад. Как бы вы охарактеризовали перемены, которые произошли за это время внутри православной общины Татарстана? Что главным образом изменилось?

— Я хочу сказать о своем наблюдении, свидетельствующем, как меняется православная община в республике. Еще с советских времен было принято считать, что в Православную Церковь ходят по преимуществу пожилые люди. И сегодня я нередко слышу от священников о том, что у них в приходе чуть ли не одни бабушки, что это и есть наш контингент. Но я всегда говорил, что Церковь — это не удел стариков и старух. Нет, Церковь — это наша общая духовная основа, одна на все поколения. Так было в России прежде — так будет всегда. Поэтому я с самого начала своего служения делал все, чтобы пробудить сознание людей к вере, привлечь к ней представителей самых разных возрастов и социальных слоев.

На Вербное воскресенье я служил в Святодуховском храме, который больше года назад (в декабре 2015 года — прим. ред.) я же и освящал. И я обратил внимание на то, что около трети прихожан, присутствовавших в тот день в церкви, это мужчины молодого и среднего возраста. Более того, насколько могу судить со стороны, эти люди принадлежали к разным социальным категориям: это и бизнесмены, и административная элита, и преподаватели вузов, молодые ученые. О чем это говорит? Вероятно, о том, что даже за минувшие полтора года ситуация в Казанской митрополии начала меняться. В Татарстане пробуждается православное самосознание: русские люди и те, кто вырос в христианских семьях, начинают возвращаться к вере своих отцов. Православная Церковь в республике становится более молодой и более активной.

Думаю, что в этом возрождении далеко не последнюю роль играет тот фактор, что мы живем бок о бок с мусульманской уммой республики и видим, что она также достаточно активна. И трудно не заметить, что умма состоит преимущественно из людей одной национальности, которые, объединившись вместе, проявляют себя как люди верующие. Свое отношение к исламу неоднократно подчеркивает и руководство республики, и президент РТ Рустам Минниханов, и другие представители татарстанской элиты. На все религиозные праздники они стараются быть со своим народом, посещают мечети, и это нормальное явление. Но и мы, народ с православными корнями, постепенно пробуждаемся.

— И не просто пробуждаемся. На фоне того, что происходило в начале года в Петербурге вокруг передачи Исаакиевского собора Православной Церкви, Татарстан выглядит вполне благополучным и благоразумным регионом.

— Я бы по поводу передачи Исаакиевского собора сказал вот что. Церкви предъявляют претензии: дескать, куда она лезет... А что, разве Церковь лезет в Мариинский театр? Или в Эрмитаж? Никогда она не будет замахиваться на Эрмитаж. Но давайте будем честными: что такое Исаакиевский собор? В первую очередь это храм. И строился он своими создателями не как музей, а как церковь. Это впоследствии храмы превратили в музеи, но это же ненормально! Мне возражают: а как же музеи, как быть с ними? А вот так же сотрудничать с ними, как мы это делаем в Татарстане. Религия и культура не враги друг другу, если только культура не принимает богоборческого характера. Вот посмотрите, как обустраивается Свияжск. Хотя весь комплекс Богородице-Успенского мужского монастыря передан Русской Православной Церкви, я лично подписал соглашение, по которому мы в нижнем храме Никольского собора создаем музей.

— Чему будет посвящен этот музей?

— Всему монастырю и его истории. Ведь Никольская церковь — самая древняя в монастыре. Музей организуется совместно с министерством культуры, но его хозяевами будем мы. Вот вам пример сотрудничества религии и культуры — у нас в Татарстане музей и храм будут действовать под одной крышей.

«Или кто-то считает, что он первый сорт, а церковные люди — это второй сорт?»

— Протесты в Питере против передачи Исаакиевского собора раздувались искусственно. К несчастью, я хорошо знаю лидеров питерского антицерковного протеста и не могу иначе назвать их, кроме как профессиональными троллями. На мой взгляд, они вместе с одной региональной медиагруппой постоянно троллят власть и Церковь, а также отдельных бизнесменов и представителей элит, это их хлеб. Никакой это не народный протест. А ссылки на то, что Исаакиевский собор, дескать, строился государством и потому должен принадлежать государству, вообще исторически беспомощны.

— Простите, но многие храмы в России строились с помощью императорской и государственной казны, но они принадлежали и принадлежат Церкви. Кроме этого, в истории Русской Православной Церкви был синодальный период, когда Церковь являлась частью государства. Думаю, это известно не только историкам православия, но и тем, кто просто знает и любит историю родной страны.

Если честно говорить, в Петербурге просто решили поиграть в революцию, но не надо же людей обманывать! Давайте будем просто честными. Опыт показывает, что, если храм начинает действовать, он становится более привлекательным для народа и более доступным. Можно даже сказать — более функциональным, потому что, когда храм начинает жить церковной жизнью, он просто выполняет функции, ради которых он создавался. И не надо пугать, что Церковь не сможет содержать собственный храм и что бюджет на этом потеряет деньги. Да не бюджет потеряет, а те, кто кормился от бездействующего храма, когда он был музеем! Наверное, есть такие заинтересованные лица.

Кроме того, разве Русская Православная Церковь уже не доказала в достаточной степени, что способна содержать собственные храмы? Разве огромное количество возрожденных церквей и монастырей по всей России не свидетельствуют об этом? Или кто-то считает, что он первый сорт, а церковные люди — это второй сорт? Вы можете, а они не могут?

Двойные стандарты здесь шиты белыми нитками. Посмотрите, как ядовито пишут некоторые СМИ о крестном ходе в том же Петербурге на Вербное воскресенье, называя его «детским». Как будто ученики православных гимназий, подростки, воспитываемые в верующих семьях, не имеют права выйти со своими родителями и учителями на крестный ход вокруг Исаакия! Зато когда те же так называемые лидеры протеста вытащили на митинги Навального сотни несовершеннолетних, это считается нормальным! Подталкивать детей к противоправным действиям, отравлять их сознание идеями, ведущими к развалу страны, — это для них нормально! А вот приобщать детей к свету Христовой истины, воспитывать их в любви к своим родителям, к своей родине — это, конечно же, для них возмутительно! Что можно сказать о таких людях? Кому они служат?

Мягко говоря, это неправильный подход. Давайте просто жить в мире и согласии, находить точки соприкосновения. Или только беда способна на короткое время сплотить нас и помочь нам почувствовать себя единым народом? Да, недавний страшный теракт в Петербурге объединил Россию в порыве сочувствия к этому великому городу, который мы все очень любим. Я напомню, что на следующий день после петербургской трагедии в Казани состоялось заупокойное богослужение по жертвам теракта — я сам проводил его в Благовещенском соборе. И после, на траурном митинге, мне довелось говорить о том, что я слишком хорошо знаю по опыту своего служения в разных регионах России, в том числе на Кавказе, в Беслане. Я видел террористов не по телевизору, я слышал, как свистят пули, выпущенные из их оружия. И я могу сказать, обращаясь к молодежи и ко всем, кто неосторожно внемлет сомнительным призывам: если вы услышите, как кто-то призывает вас к непонятной «священной борьбе» через слезы, страдания и кровь — бегите от таких проповедников. Они призывают вас не к Богу, а совсем под другие знамена. И даже если они обещают вам рай, это прямая дорога в ад. То же самое касается и пресловутой «борьбы за справедливость». В истории нашей страны мы это уже не раз проходили.

— Владыка, как следует поступать верующему человеку, когда Церковь подвергается информационной атаке?

— Я считаю, что Церковь в такой ситуации обязательно должна сказать свое слово, а верующие люди ни в коем случае не должны поступать так же, как поступают те, кто настроен против Церкви. Надо реагировать сдержанно, но твердо, не поддаваясь на провокации. Кроме того, надо помнить, что Русская Православная Церковь не занимается никакой самодеятельностью — она действует строго в рамках закона. А вот ее противники как раз любыми способами стремятся нарушить закон. Так куда мы пойдем дальше? Хорошо, давайте сегодня мы нарушим закон о церковной собственности (подразумевается ФЗ № 327, подписанный еще в 2010 году — прим. ред.), но что потом? Нарушение закона — это вещь очень опасная, это прецедент, который может потом ударить и по тем, кто сегодня требует отступить от его буквы. Хотя эти деятели частенько называют себя правозащитниками. Чуть что, коснись их интересов, они начинают кричать: «Нельзя! Вы же нарушаете Конституцию!» Почему же тогда можно нарушать федеральный закон «О передаче имущества религиозного назначения...»? Или все остальные законы нарушать нельзя, а вот этот — можно? Но таким образом можно разрушить всю правовую систему! А это, повторюсь, чревато. Люди думают, что они борются за какую-то правду, но правда вне закона обыкновенно приводит к печальным последствиям. Православным же людям надлежит воспитывать себя в уважении как к человеческому закону, так и к заповедям Божьим.